Трое против троих – не самый плохой расклад, тем более, когда все трое степняков опытные воины. Они легко взяли верх над бандитами, сокрушая их одного за одним… если бы не четвертый, до того скрывающийся за углом здания. И четвертый этот держал в руках заряженный арбалет.
Неизвестно, молился ли арбалетчик Андруил, или Эйлив решила одарить его своей благосклонностью, но выстрел бандита был крайне метким. Короткий болт с невероятной силой вонзился прямо в глаз Хагана, в доли мгновения отправив сына великого хана в Серые Пустоши.
Не то с криком, не то с воем, Каару упала на колени рядом с телом брата. Поспешивший к ним Янар с ужасом понял, что уже поздно что-либо сделать – воин был бесповоротно мертв, болт прошил его череп насквозь. Рыдая, жрица прижимала тело Хагана к груди и молила Иштар вернуть его, захлебываясь слезами.
Янар взглянул на лучника. Лицо его было мертвенно-бледным, глаза из просто карих стали непроницаемо черными. Руки Мэргена тряслись, и он никак не мог заставить себя прикоснуться к телу друга.
– Каару… он мертв. Каару, пожалуйста…
– Это ты во всем виноват, – рыдала девушка, отмахиваясь от лучника и не отпуская от себя тело брата. – Из-за тебя мы влезли в эту драку, из-за тебя он мертв! Мой брат мертв….
Янар огляделся, но парочка, ради которой степняки и ввязались в драку, исчезла с узкой улочки. Они спасли двоих невинных, но какой ценой…
– Каару, – позвал жрицу Янар, но та не откликалась.
– Идем, Каару, – лучник наконец-то смог дотронуться до тела друга и поднял его, взвалил на плечо. – Стража может прийти. Нам надо уходить.
Всхлипывая, Каару поднялась на ноги и постаралась успокоиться. Она велела Янару вернуться на постоялый двор и передать приказ их людям срочно выдвигаться, в то время как сами они покинут город, избегая встреч со стражей. Каару не собиралась оставлять здесь тело брата и не хотела объясняться со стражей, рассказывая, что тут произошло и что они вообще здесь делают – двое из разбойников продолжали лежать на земле, неясно, просто оглушенные или мертвые.
Янар сделал так, как она сказала. Выбрались из города они уже ночью, заплатив солидную мзду страже на воротах, чтобы их выпустили в неурочное время. В условленном месте их уже ждали Каару и Мэрген с телом погибшего предводителя, и оставалось только удивляться, как им удалось выбраться из города незамеченными, да еще и раньше спутников.
Янар прочитал заупокойную молитву, стараясь оставаться сдержанным и спокойным, хотя самого его так и колотило внутри. Жрец не привык к убийствам и мертвым телам, хотя последнее время они как-то слишком часто встречались на его пути. Сложив погребальный костер, он разжег его во славу погибшего воина, ушедшего во цвете сил. Степняки молчали, просто стояли и смотрели в огонь, молчанием своим лишь подчеркивая великую скорбь, овладевшую спутниками Хагана.
– Манзан будет ждать его с сыном на руках, – хрипло сказала Каару, когда костер догорел. – Он был уверен, что родится мальчик.
– Это моя вина, – прошептал Мэрген, не отрывая взгляда от ярких углей, всего, что осталось от тела его друга.
Жрица глубоко вдохнула и положила руку на плечо Мэргена, успокаивая и утешая, хоть сама она нуждалась в утешении не меньше.
– Нет, не твоя. Прости, что я там сказала. В этом виноват бандит-арбалетчик и слепая судьба, но не ты Мэрген.
Лучник лишь мотнул головой, принимая утешение, но не его смысл. Он винил во всем себя, и, в какой-то степени, он был прав. Если бы не его вечное умение влипать в неприятности, за которые так часто расплачивались другие, другие, но не он сам… Мэрген плакал, и темнота милостиво скрывала его слезы.
– Каару, что нам делать? – тихо спросил подошедший ближе Тумур.
– Богиня наказала мне идти к Оримунди, и я выполню ее волю, – ответила девушка, и повторила это для Янара, который не понял ни слова из их разговора, так как совершенно не владел языком степняков.
И они двинулись дальше, на запад. Спустя несколько дней Мэрген подошел к Каару и просто, без предисловий, признался ей в любви. Он сказал, что понимает, что недостоин такой женщины, как она, тем более после того как его действия привели к смерти ее брата, однако он больше не мог держать этого в себе. Мэрген долго и путанно говорил, что он очень многое переосмыслил, что с тех пор, как они покинули степь он стал другим человеком, и что для Каару он может стать кем угодно, если она того пожелает. Дослушав его сбивчивую речь, девушка тепло обняла лучника, и с великим сожалением сказала, что не может ответить на его чувства. Она не винила его в смерти Хагана и Октая, однако и не видела никакого смысла в их отношениях.
– Ты не изменишься, Мэрген, – с грустной улыбкой сказала жрица. – Твое постоянство в непостоянстве, и ты навсегда останешься таким же непоседливым и проворным, я даже не хочу, чтобы это менялось в тебе. Хаган не хотел бы. Извини, что я так сказала тогда, там, в городе. Ты не виноват, я знаю. Мы вернемся домой, в степь, и я расскажу об этом отцу и Манзан. А потом отправлюсь в Священный город – меня ждет долгий путь до звания старшей, а потом и Великой жрицы… Ты не сможешь меня сопровождать, Мэрген, это путь, который мне предстоит пройти в одиночку.
Они оба знали, что Каару лукавила – жрицы не давали обета безбрачия, и им не возбранялись никакие отношения, включая брак. Так Манзан, Великая жрица была замужем за Хаганом и собиралась подарить ему ребенка, но Каару не собиралась вставать на этот путь. В глубине души девушка знала, что ее ждет другое будущее. За время путешествия по графствам она научилась очень многому. Наблюдая сначала за Октаем, а затем за Хаганом, она осознала, какое на самом деле лежит бремя на командире, и как следует его нести. Она поняла, как эффективнее организовать малые отряды, подобные их, как командовать ими и яснее, четче осознала свои собственные цели в жизни, которые, увы, не включали любви и брака, тем более с Мэргеном.
Лучник болезненно перенес этот отказ. Когда он открыл свое сердце, он не надеялся на ответ, однако ожидаемый отказ нанес больше боли, чем он предполагал. Сам для себя он принял одно решение – повзрослеть. И дело было даже не в том, чтобы заслужить любовь Каару, просто это давно следовало сделать, возможно, тогда Хаган был бы жив. И Мэрген, непоседливый и непостоянный Мэрген наконец-то действительно понял и сделал кое-что важное. В конце концов, он сказал Каару правду – тот человек, что покинул Великую Степь, был совершенно не тем человеком, что вернулся в нее. Но не в этом ли смысл любого путешествия? Стать в итоге другим, не тем, чем ты был раньше, а чем-то большим. Мы все, и боги, и простые духи, и люди стремимся стать чем-то большим, и спустя годы из «зоркого лучника» превратится в «мудрого», к чьим словам будут прислушиваться другие и чьим советам следовать с почтением.
Но до этих времен было еще далеко, а пока что ставшая совсем небольшой группа степняков под предводительством Каару и Янар, которому попросту некуда было больше идти, продолжали двигаться на запад, к Оримунди и неясной цели, преследуемой Иштар.
