– Но здесь нет никого, кто был бы посвящен воздуху, – сказал Мальфри, бросив быстрый взгляд на пытающегося подняться жреца. – Допустим, я стану проводником для Воды, а Каару Огня, но кто будет посвящен воздуху?
– В месте, куда вы отправитесь, вас встретит отшельник, – объяснила богиня. – Он будет воплощать воздух и расскажет вам все подробности, я позаботилась об этом. Место, о котором я говорю, находится на самом краю Оримунди. Отправившись ровно на запад отсюда, вы должны пересечь ручей и двинуться строго на северо-запад. Там вы найдете обширную поляну, в центре которой древний алтарь, все, что сохранилось со старых времен. Поспешите: прибыть в место, о котором я говорю, вы должны до Дня Серебра, иначе придется ждать следующего двойного полнолуния. Янар, твой долг, смысл твоего рождения заключен в этой жертве, ты понимаешь? Ты станешь сосудом для своего бога, моего возлюбленного Анвара.
Дождавшись, пока все-таки вставший на ноги Янар кивнет, не в силах вымолвить ни слова, богиня исчезла, оставляя за собой аромат цветущих яблонь.
Янар долго не мог прийти в себя. Опустошенный, он просто сидел на крыльце одного из домов неподалеку от храма и слушал препирательства Мальфри с женой, громкие приказы Каару и растерянный голос Ивон, пытавшейся что-то объяснить Велеславу. Вскоре Мальфри ушел и вернулся с местным мужчиной, который знал путь до той самой поляны с алтарем. Как и сказала богиня, заблудиться здесь было сложно: три дня на запад, а сразу за речкой на северо-запад еще два дня по старой дорожке, проложенной неизвестно кем и неизвестно когда. Всего пять дней пути, а двойное полнолуние наступит через седмицу. Они должны успеть.
– Когда выдвигаемся? – спросил Янар, подняв голову, и все замолчали. – Что? Ниневия ясно сказала, надо успеть до Дня Серебра. Путь ясен, так чего ждать.
– Янар, милый, ты уверен… – начала Ивон, но жрец перебил невесту:
– Нет конечно, но разве это что-то меняет?
И все были вынуждены с ним согласиться.
Выехали на следующий же день, оставив в поселении у храма Велеслава и его воинов и почти всех спутников Каару. Мэрген оставаться отказался наотрез, как и Вигдис. Несмотря на все заверения о том, что людей в этих местах почти нет, только местные, а с дикими зверьми уж как-нибудь Каару справится, и Мэрген, и Вигдис наплевали и просто отправились с ними.
Ехали они не спеша, но и не медлили. Все больше молчали – на душе было тяжело. У ночного костра Ивон разрыдалась, не в силах справиться с эмоциями.
– Как же так, Янар? Как же так…
Жрец лишь обнял девушку, не представляя, чем ее утешить. Сам он пребывал в постоянном, непрекращающемся ужасе, с трудом понимая, что происходит. Он долго, истерично смеялся, вспомнив, как избежал участи быть сожженным «Сынами грозы», а теперь, спустя всего лишь несколько недель его ждет та же самая участь, и даже по тем же самым причинам. Янар боялся. Боялся, до трясущихся поджилок, до дрожащих коленей. Он боялся смерти, боялся небытия, боялся боли… Он не мог решиться, несмотря на то, что дал свое формальное согласие. Да и как может человек решиться на такое? Добровольно пойти на смерть, пусть даже зная, что это может спасти жизни. Янар никогда не скрывал от самого себя, что он трус, но за последние месяцы он так устал бояться…. Он научился говорить «нет», научился следовать за голосом своей совести, и все это привело его к тому, что теперь он должен решиться на самую большую, самую страшную жертву, которую может принести человек. И никто не спрашивал, готов ли он на это.
– После слов Плодородия, мне открылось многое и многое, дорогая Вигдис, – задумчиво сказал скальд, когда они остановились на вторую ночевку.
Каару и Мэрген сидели на другой стороне костра, о чем-то тихо беседуя, а Ивон и Янар отошли прогуляться.
– Что ты узнал? – спросила воительница.
– Ритуалы, их описания. Смысл некоторых писем и примечания на полях. Все теперь предстает в другом свете, все, что мы нашли. Древние считали, что бога огня невозможно возродить. Похоже, они даже пытались это сделать, и не получилось.
– Так значит, все это бессмысленно? Зачем мы тогда идем туда?
– Нет, ты не так поняла, душа моя. Судя по тому, что я узнал, нельзя возродить того самого бога огня. Это не будет тот Анвар, которого знала Ниневия, это будет кто-то новый. Все-таки, это было «перерождение».
– О чем ты?
– Да так, слово многозначное встретилось.
– Нам следует рассказать об этом остальным, – Вигдис попыталась встать, однако Мальфри удержал жену.
– Не стоит, любимая. Это лишь повлияет на решимость Янара. Бедному парню и так трудно отважиться, до оно и понятно, кому было бы не трудно. Я верю, я всей душой своей верю, что эта затея увенчается успехом, и мы сможем обрести нового Первенца Стихии. Анвар умрет. Янар умрет. И из их смертей родиться новый бог. Тезис, антитезис – синтез.
– Ты говоришь загадками.
– Это слова древних, – улыбнулся скальд. – Философия, которой они уделяли много времени. С похищением огня это все кануло в веках и хранилищах.
– И ты нашел что-то в последнем? Я ведь видела, что ты что-то обнаружил.
– Там, внизу, храмовые нашли всего несколько книг, полных, на их взгляд, ерунды, однако на самом деле это сборник. Сборник песен с указанием строк, которые чаще всего служили ключами для дверей, закрытых духами.
– Но они бесполезны без хранилищ. А мы знаем где находятся остальные?
– Пока нет, но обязательно узнаем. Обязательно.
Когда Ивон и Янар вернулись к костру, Каару захотела поговорить со жрецом. Она смущалась, однако твердо высказала свою мысль. Девушка утверждала, что огонь – это ресурс, ресурс, который должен принадлежать всем людям, а не только жрецам. Она рассказывала, как, на ее взгляд, изменится жизнь в Великой Степи, когда жрицы Иштар поймут, что часть власти уплыла из их рук, и говорила, как на это посмотрит ее отец, Великий Хан. Еще Каару вспомнила «Сынов грозы», как они обещали вернуть огонь, а сами пользовались доверчивыми людьми и шли лишь к своей цели – захватить власть в графствах.
Янар понимал, что она говорила, но не мог принять это. Сердце его было закрыто, и страх сковал отвагу. А если не получится? А если его жертва будет напрасна? А если это все уловка, и Ниневия была обманута? Вдруг там, у алтаря, их окружат и нападут на богов, чьими проводниками силы станут смертные? Сомнения, вопросы и жгучее желание жить боролись в душе жреца с долгом, призывавшем его умереть.
На следующий вечер Ивон подсела ближе к Вигдис, попросив Мальфри оставить их наедине. Скальд, подивившись, ушел к степнякам, что-то наигрывая им не лютне. Ивон же рассказала кое о чем воительнице, что долгое время не шло у нее из головы.
– Я долго думала о том, чем ты поделилась со мной, Вигдис. О первом вашем ребенке, который должен был родиться и об остальных, что не родились. Я слышала о таком, это все из-за вашей крови. У тебя она полуночная, а у Мальфри полуденная, или наоборот. Смешиваясь, они могут дать жизнь только одному дитя, первенцу, остальные же погибают из разногласий в крови.
