Но нет в этом мире абсолютных вещей и даже вечность имеет привычку заканчиваться. Вначале пришло странное ощущение присутствия, неопределенного, эфемерного, едва различимого. Ничто исчезло, заменившись тьмой и тишиной, а значит, он сам стал чем-то реальным. Похоже, наградой богини все-таки была не смерть. Что же, он этого не просил, но и на том спасибо.
Вскоре простое ощущение начало расти, становясь словно бы шире. Неясные толчки, какие-то покалывания, шевеления где-то на краю восприятия. Затем кромешная тьма уступила место каким-то цветным пятнам, кругам на черном фоне, непонятным фигурам, слишком аморфным, чтобы можно было их разобрать. Однако сам этот процесс был настолько занимательным, что Семен даже не думал о времени, полностью погрузившись в происходящие с ним перемены. То и дело сознание проваливалось куда-то глубоко, лишая себя удовольствия наблюдения за всеми этими, почти магическими, трансформациями. Вместо этого он видел сны. Очень реальные, словно бы кинозаписи чьих-то воспоминаний. Иногда его собственных, иногда принадлежавших другим людям, иногда кому-то совсем непонятному.
А потом он понял все. Оно, понимание, пришло как-то само собой, резко и сразу. Ему часто снились последние минуты: паралич, богиня, схватка с Вайдо, бессмысленный спор с высшим существом. Чаще всего всплывала в сознании та беспомощность, которую ему довелось испытать. Этот раз не стал исключением. На него падал скальпель. Острая, даже на вид, блестящая хирургическая сталь, вопреки своему предназначению, готовая оборвать чужую жизнь. Обычно Семен не успевал защититься, металл вгрызался в шею и сон заканчивался. Но теперь что-то изменилось. Что именно, он понял лишь очнувшись и какое-то время пытаясь повторить то ощущение. Ощущение руки, его руки, выброшенной навстречу смертельному лезвию.
Получилось не сразу, не с первого и даже не с десятого раза. Но в конце концов он смог почувствовать ее. Собственную правую руку. А затем его разум снова окутал сон, на этот раз – без сновидений.
Он был ребенком. Вернее, плодом в женской утробе, медленно развивающимся в новый живой организм. Там, на Земле, Семен Лебедев не был полным профаном по части современной литературы и начинал читать пару книжек, в которых главной идеей было перерождение человека в другом теле и, зачастую, мире. Тогда ему не понравилось, слишком уж фантастически выглядела эта концепция, куда невероятнее, чем путешествия во времени или магия. Однако сейчас все было иначе.
Даром богини стало новое рождение. Вторая попытка, если так можно выразиться. Действительно невероятный приз, особенно с учетом того, что он его не заслужил.
Семен думал над одним вопросом. Согласился бы он принять этот подарок, если бы знал, в чем он заключается? Согласился бы обменять жизни трех невинных человек на одну, для себя?
Сотни раз он пытался бросить эти мысли, говоря себе, что уже ничего не исправить и не повернуть назад. Потому что понимал, что, когда ответ будет дан четко и однозначно, это навсегда изменит его, каким бы этот ответ ни был. Но звук втыкаемого в тело ножа и безумные глаза доктора Вайдо Янсонса не позволяли ему оставить это позади.
Он не был святым и, хотя бы самому себе, честно признавался, что соблазн новой жизни был для него огромен. Ту, старую жизнь, он испортил почти окончательно и шанс начать все заново казался настоящим благословением. Вот только достоин ли этого он, Семен Лебедев, тридцатилетний инженер из Москвы?
Сколько времени он провел в этом самокопании, никто не смог бы сказать. Но в результате ответ все-таки был найден. И ответом было слово: «Нет». Дело было не в количестве жизней, лежащих на чашах весов. И даже не в том, была ли та, первая жизнь, хорошей или плохой. Он просто не имел права решать. Не имел полномочий распоряжаться чужими жизнями, ради себя или ради кого бы то ни было.
Он думал, что разрешение этой дилеммы даст облегчение, но все было точно наоборот. Ответственность за чужие жизни легла на его плечи непомерным грузом. Три человека, может быть не самых лучших, может быть совершавших ошибки, может быть даже заслуживавших наказания. Но точно не заслуживавших смерти. Они словно стояли за его спиной, молча, неподвижно, наблюдая за ним, готовые в любую секунду обвинить в неправильном использовании их жизней. И только после того, как он дал самому себе обещание прожить новую жизнь достойно и не допустить старых ошибок, настолько твердое, насколько мог представить, стальные тиски, сдавливающие разум, немного ослабли.
Вряд ли существовал в истории другой человек, способный изнутри проследить процесс развития человека от зародыша к новорожденному. Уроки биологии в школе Семен слушал вполуха, да и вряд ли строгая учительница в черепаховых очках стала бы расписывать этапы развития плода, но кое-что в его мозгу все-таки осталось. К примеру, то, что сейчас размером он не превышает ноготь, ведь ему совсем недавно удалось почувствовать собственное тело, а значит и развивается он еще совсем недолго.
Отдельного рассмотрения заслуживал вопрос о том, чем же он думал, если нормальные мозги появятся значительно позже. Где хранятся воспоминания за тридцать лет, как он может формулировать стройные фразы и предложения. Ответ, однако, был столь же очевиден, сколь и невероятен: думало не тело, думала душа. Хотя, если задуматься, это было достаточно логично. Иначе сам феномен перерождения оказывался полнейшим бредом.
Итак, душа существует и земные атеисты жестоко ошибались. Впрочем, существует богиня и тут ошибались вообще все. Но сейчас его это не должно волновать. Он – душа в оболочке длиной в несколько сантиметров, находящейся внутри женского тела. Такую матрешку сложно было бы представить даже в самой жуткой психоделике.
Но, с другой стороны, это дает новые идеи для размышлений. К примеру, вот люди, находящиеся в коматозном состоянии, они лишились своей души? Или она в них просто… что? Уснула? И куда попадают души после смерти? Потому как его случай явно следует считать исключением из правила. Означает ли это, что существуют рай и ад, или хотя бы некое их подобие? И может ли он существовать вне тела, как призрак?
Сотни вопросов, никаких ответов. Впрочем, это лишь подогревало его любопытство. С нескрываемым интересом он наблюдал за происходящими изменениями: за улучшением зрения, появлением слуха, осознанием своего организма. Со временем мир, раньше заключенный внутри маленького тельца, стал расширяться. Мерное сердцебиение его матери, розовато-красное марево перед глазами, когда «снаружи» был день и темнота ночью, ощущение верха и низа, скрадываемое окружающей его жидкостью, толчки и покачивания от передвижений женщины, теплота от прикосновений ее рук.
Он слышал и другие звуки: чьи-то разговоры, неразборчивые из-за преграды плоти, шум улиц, музыку, очень приятную и мелодичную, хотя фанату рока, живущему внутри, не хватало басов и ударных, стуки, скрипы, иногда стоны, достаточно откровенные и вполне однозначные.
Его убежище становилось все меньше и меньше, вскоре, чтобы просто пошевелить руками, приходилось прикладывать большие усилия. Хотя, конечно, это он сам рос и вскоре должно было подойти время его рождения.
