– Я тоже так подумал.
– Правильно, правильно, голубчик. Итак, что мы имеем… человек без потенциала, как его родители, имеет силу души условно в единицу. Минимальный, как та тетка, – два с копейками. Средний, типа тебя – где-то три с половиной. Высокий… ну, пять с копейками. Высочайший допустим семь. Я не видел, скажи, на сколько тянула душа малыша, если не брать в расчет проблему с кристаллом? До какого значения она бы поднялась?
– Думаю не меньше двадцати, господин.
– Двадцать… пресвятая магия… тебе… тебе придется вернуться к этим людям.
– Что я должен буду им сказать?
– Ох… надо подумать. Хорошенько подумать… да, пока можешь сесть.
– Благодарю, господин.
– Да какой я господин… высочайший маг, то же мне. По сравнению с этим ребенком мы все – шваль подзаборная. Великий свет… еще и его состояние… Ладно, для начала ты еще пару раз им скажешь, чтобы все держалось в секрете…
. . .
– Мы совершенно точно не хотим, чтобы наш сын становился каким-то тайным оружием правительства. Это даже не подлежит обсуждению. – Когда Фелиция Морфей хотела, она с легкостью пренебрегала этикетом и жестко вмешивалась в разговор мужчин. И по выражению лица Санктуса, гость в синей мантии понял, что ни одергивать супругу, ни спорить с ней тот не собирается.
Что же, такой вариант тоже был продуман. К сожалению, дед мальчика был слишком влиятелен, чтобы пренебречь мнением семьи. При предыдущем короле Кратидас Патанос Морфей создал себе имя предельно сурового и справедливого человека, выкарабкавшегося из низкого дворянства на самый верх социальной пирамиды. И смена власти не пошатнула, а даже укрепила его позиции.
Отчасти именно поэтому Лазарис получил возможность пройти досрочную проверку на определителе потенциала. Да, сам камень был многоразовый, но одно использование разряжало его и для повторного использования нужно было потратить уйму ресурсов и человеко-часов. А потому использовался агрегат только в особо важных случаях и только статус дедушки смог поднять уровень важности до требуемого значения.
Из всего вышесказанного было понятно, что заткнуть рот такому человеку, как Кратидас Морфей, который, в отличие от старшего сына и невестки, был еще и сильным магом, было чрезвычайно сложно. Тем более когда требовалось сохранять полную секретность.
А потому был разработан и альтернативный план действий.
– Предоставить этому ребенку образование достойное его способностей будет невозможно, – чародей, осознав, что переубедить родителей не получится, мигом переключился на описание именно этого варианта. – Просто потому, что в обучении даже мага высокого потенциала участвует минимум дюжина человек и, к огромному сожалению, мы не можем быть полностью уверены в лояльности каждого из них.
– Мы это понимаем, – Санктус, похоже, окончательно отдал право голоса жене. – Но мы и не хотели, чтобы Лаз рос один, с пеленок настроенный только на учебу. У него должны быть друзья, должны быть интересы помимо магии, должно быть детство, в конце концов!
Голос женщины, эхом отдававшийся в совершенно тихом доме, был тверд и строг, но знающие ее люди могли бы услышать где-то там, в глубине, настоящую мольбу.
– Так и будет. Потому что кроме полной изоляции мы смогли придумать только один вариант, как спрятать вашего сына от лишних глаз. Полное игнорирование его уникальности, – по тяжелому вздоху было понятно, что сам маг против такого решения. Но решал тут не он и судьба не его ребенка сейчас стояла на кону. А потому он молчал.
– То есть как?
– Очень просто. Эта информация не будет известна никому кроме тех, кто ее уже знает. Вы, я, ваш отец, мой непосредственный начальник, человек определенно заслуживающий доверия, а еще…
– Кто?
– Кто… Король Кристории, вот кто, – при этих словах со лба мага стекла капелька пота. – Или вы думали, что подобная информация может обойти его стороной?
– Нет-нет, что вы… – Морфеи были в каком-то ступоре. – Просто мы не могли подумать о таких масштабах…
– Я тоже поначалу об этом не подумал, – на щеке высокого гостя уже образовалась красное пятно от постоянных волнений. – Ладно, я продолжу. Самому мальчику ничего не говорите, чтобы не раззадоривать. Допустимый максимум мы уже обсуждали – высокий потенциал, это будет достаточно уникально, но не привлечет излишнего внимания, хотя даже это по-моему не обязательно. Он будет ходить в обычную школу, потом поступит в академию, заведет друзей, может быть влюбится. В общем и целом его жизнь до определенного момента не будет отличаться от жизни нормального ребенка аристократа. А затем произойдут два события. Во-первых, он станет совершеннолетним и сможет принимать самостоятельные решения и сам выберет, взяться ли за углубленное изучение магии. А во-вторых, его душа, благодаря возрасту, вырастет до такой степени, что при должной подготовке уже никто не сможет навредить ему так, чтобы об этом не стало известно. И когда случится и первое, и второе, мы сможем раскрыть правду как ему, так и всему миру.
Почти минуту в комнате царила гробовая тишина. Два человека напряженно обдумывали все варианты развития событий. Естественно, в этом плане были свои дыры. К примеру, если уже в год мальчик смог применить магию, то невозможно представить, что будет в пять, десять, семнадцать лет. И даже если Лазарис не будет знать о своей уникальности, просто сравнивая себя с другими, он сможет легко увидеть разницу. Это если еще забыть о его теле и том, что подобное существование намного усложняет вообще все что угодно. Да и врать собственному ребенку на протяжении многих лет – испытание невероятной сложности.
Однако, как и сказал гость, другие варианты просто не находились. Либо прятаться от всех, либо не прятаться вовсе. Иного было не дано.
Вот только трое, тихо обсуждающие в гостиной детали этой задумки, не могли даже представить, что в то же самое время виновник происходящего думал ровно о том же.
. . .
– Дураки! Они ограничивают его потенциал! Мне нужен воин, боец, убийца, а не маменькин сынок со слабостью в коленках!
– Хозяин, вы не должны так волноваться. Как говорят в вашем мире, шила в мешке не утаишь. Пока он будет жив, его величие неизбежно покажется миру.
– С чего это ты взял? Ты хоть представляешь, сколько великих людей умерло в глухомани, в пустоте и безызвестности, просто потому, что не развивались достаточно упорно?
– Вопрос тут не в упорстве, а в мотивации и стимуле.
– Поясни?
– Что движет вами, что движет каждым из нас, что движет светлыми и каждым человеком в этом мире. Пока мотивация и стимул достаточно сильны, можно свернуть горы голыми руками.
– Тут ты прав, Идол. И как же ты предлагаешь простимулировать его?
– Вы же уже догадались, что я предложу, Хозяин.
– Конечно. Если честно, Идол, из вас семерых ты лучший, когда дело доходит до всякого рода планов и задумок. Только ты способен подойти к вопросу с умом.
