На лицах гостей можно было заметить разные эмоции. Жалость, любопытство, удивление, у кого-то даже восхищение. Впрочем, не обошлось и без брезгливости, презрения, отвращения…
Вот только Лазу было плевать как на вторых, так и на первых. Что о нем думают какие-то левые люди, которых он видит впервые в жизни и, возможно, не увидит до следующего подобного праздника? Не все ли равно. Его волновали только те люди, которых он мог назвать семьей. Мама, отец, Лани, дедушки и дяди, сестра Таракис, хотя в этом мире, похоже, не существовало понятия «медицинской сестры», Дамия. Этим людям было не безразлично его мнение, а значит и наоборот это тоже работало.
И конкретно сейчас его интересовал лишь один человек.
– Мама! – Разглядев между мельтешащих фигур легкое салатовое платье Фелиции Морфей, он с удвоенным усилием принялся проталкивать свое тело через толпу. Хотя, в принципе, этого уже и не требовалось: его услышали.
– Лаз, какой ты красивый! – вихрь зеленого и темно-каштанового мелькнул перед глазами и тонкое тело оказалось сжато в крепких объятьях. С самого утра Фелиция была занята приемом гостей и даже не успела пожелать детям доброго утра. Побочные эффекты дня рождения такого масштаба.
– Спасибо, – он говорил урывками, изо всех сил стараясь не заикаться. – Это тебе. С днем рождения.
Большая сумка, висящая у мальчика на плече, была бережно опущена на пол. Дамия предлагала помочь донести подарок, но Лаз наотрез отказался.
– Ох, спасибо… – Фелиция аккуратно подняла сумку. Для взрослого в ней не было ничего тяжелого, так что развязать тесемочки было несложно. На свет показалась аккуратная шестигранная шкатулка из темного дерева, покрытая сложной вязью узоров. Разговоры вокруг начали стихать, всем тоже было интересно, что мальчик подарил своей маме.
– Надо н-… – Лазу захотелось грязно выругаться, но снаружи он лишь улыбнулся. – Нажать сюда.
Если не приглядываться, то в хитросплетении линий было почти невозможно заметить маленький выступающий элемент. Под заинтересованными взглядами Фелиция ногтем вдавила деталь в корпус. Пару секунд ничего не происходило, особо едкие натуры уже собрались выразить свое разочарование, но тут внутри шкатулки что-то мягко щелкнуло.
За щелчком последовал еще один, потом еще и еще. В конце концов коробочка начала тихо трещать, как будто внутри спрятался кузнечик. А потом крышка откинулась назад, раскрывая пораженным зрителям внутренности таинственного подарка. Они высились на небольшом постаменте, словно памятник всему изящному, что есть в мире. Пара маленьких крыльев, выполненных из посеребренного металла, была выполнена настолько детально, что, казалось, можно было разглядеть каждый волосок в каждом перышке. Готовые сорваться с места в любое мгновение, они выглядели настолько живыми, насколько это вообще было возможно.
А потом шкатулка щелкнула снова. Пьедестал, служащий основой для композиции, медленно поехал вверх и одновременно крылья стали раскрываться, лишь укрепляя впечатление готовности к полету. Полностью выдвинувшись из шкатулки, подставка замерла, а крылья, теперь уже полностью распахнутые навстречу несуществующему ветру, сделали еще два взмаха и только потом затихли.
Лаз очень жалел, что не смог добавить к этой игрушке музыку, но даже для него задача впихнуть в такой маленький объем еще и аппарат наподобие шарманки было невероятно сложно. А увеличивать размер корпуса он не хотел, чтобы не делать шкатулку слишком громоздкой. Из-за несовершенства технологий она и так получилась почти вдвое больше, чем он рассчитывал.
Однако даже так, заводные крылья произвели настоящую сенсацию. Гости раз за разом подходили к Фелиции, чтобы узнать, где купить такие, а получая ответ: «не могу вам сказать», раздражались и уходили. Никому и в голову не могло прийти, что идею и большую часть механизма придумал пятилетний пацан. Нет, конечно, в этом мире были подобные игрушки, были даже куда более сложные. Вот только при отсутствии нормальных инструментов, создавать нечто подобное могли лишь сильные маги и было несложно понять, что продукты их производства стоили бешенных денег. Цены на подобные предметы взлетали до небес сразу после того, как мастер становился хоть немного известен и возможность купить нечто подобное подешевле или просто познакомиться со способным магом многого стоила.
Но, естественно, все, кто покусился на автора шкатулки, ушли, не солона хлебавши. Фелиция ни за что бы не выдала своего сына этим стервятникам. Поправив чуть выбившийся воротник Лаза, она отвела его в отдельную комнату и уже там, наедине, выразила все свое восхищение. В отличие от Дамии, женщина не особенно понимала тонкости процесса и не могла в полной мере осознать всю ту работу, что проделал пятилетний ребенок. Однако для нее, как для матери, куда важнее было другое. И это была не шкатулка.
Да, Лазарис мог с относительным успехом скрывать от окружающих свой взрослый рассудок, все-таки это так и так была работа мозга. Но вот чувств своих он скрыть не мог, да и не хотел. Главным чувством между этими двумя людьми была, определенно, любовь. И мать чувствовала ее во всем, не столько в заводной игрушке, сколько в самом Лазе. И именно это было самым ценным. Шкатулка с крыльями заняла почетное место в комнате подарков, и потом – в комнате Фелиции, но Лаз занял свое место в ее сердце уже давно.
Глава 14
Календарь Кристории, как и земной, делился на четыре сезона – зиму, весну, лето и осень. Однако сезоны состояли лишь из двух месяцев, по сорок пять или сорок шесть дней в каждом. Еще одним отличием была смена лет: в отличие от привычного для старой жизни Лаза празднования в середине зимы, тут новый год наступал с первым днем весны, когда зарождался новый цикл жизни и природа начинала свое обновление.
В дополнение к этим двум крайне важным событиям, в первую полную неделю весны по всей стране дети, достигшие возраста шести лет, проходили тест на определение магических способностей.
В прошлом, когда Кристория только устанавливала свой авторитет и расширяла границы, детей начинали обучать магии уже с трех, чтобы в будущем они смогли быстрее научиться использовать свой дар на войне. И очень часты были случаи спонтанных возгораний, удушений, смертельных падений и множества других серьезных увечий.
Позже, когда страна стала местным гегемоном и воинствующие короли уступили место более либеральным и дипломатичным, одной из реформ был как раз запрет на магию для маленьких детей. Закономерно, количество смертей резко сократилось. С шестого дня рождения наступала третья триада в жизни ребенка и считалось, что в этом возрасте малыш уже может осваивать свои силы с минимальным риском навредить себе и окружающим.
И именно поэтому Лаз так ждал этого нового года. Его собственный день рождения приходился на конец зимы, а значит он уже мог принять участие в предстоящей проверке. Конечно, он прекрасно помнил свой результат «не поддается измерению», а потому никакой реальной ценности исследование не имело, но куда важнее было иное. После проверки он, наконец, сможет официально начать учиться магии.
