Люди, одежда, мрамор пола, вино, бижутерия, огоньки светильников… он никогда не делал ничего подобного вне лаборатории. Это было нечто ровно противоположное обычному использованию магии восприятия: вместо наблюдения за чем-то конкретным, Лаз пытался найти это конкретное в окружающем мире.
Да, при таком способе использования радиус восприятия значительно увеличивался, но все равно, в его разум сейчас втекал настоящий океан информации. В другой момент он бы точно задумался, каким образом умудряется выдерживать этот поток и даже продолжать расширять область воздействия, но сейчас было не до этого.
– М? – Савойн Листер дернулся от странного ощущения. Словно кто-то невидимый смотрел прямо ему в затылок. Противное чувство, непонятно откуда проистекающее. Повернув голову, он с удивлением обнаружил, что трое других высших озираются с точно таким же недоумением на лицах.
А между тем Лаз все раздвигал и раздвигал границы своей сферы восприятия. Пятьдесят метров, шестьдесят, семьдесят… сто… сто двадцать… сто пятьдесят… из носа мальчика потекла струйка крови, но ему было плевать. Стойкое, непонятно откуда взявшееся понимание того, что если он не поторопится, будет слишком поздно, стальной хваткой держало разум.
С безумной скоростью отсеивались лишние энергетические излучения, но просто масштаб подобной магии был уже невероятен для семилетнего мага. К тому же Лаз мог лишь исключить из восприятия определенные контуры – камень, металл, дерево, ткань, другая магия… во все расширяющейся области оказывались десятки и сотни людей, которых он просто не мог игнорировать – они состояли из тех же элементов, что и Лани. А потому нагрузка на мозг росла с пугающей скоростью.
Он уже почти отключился от головной боли, когда, наконец, обнаружил то, что искал. Ни с чем не сравнимый энергетический отпечаток сестры. Ее сложение, ее рост, вес, распределение жидкости в теле, процентное содержание жировых тканей… Обрадованный, Лаз уже хотел рассеять магию, понимая, что еще максимум пол минуты – и он упадет в обморок, но тут его внимание привлек другой контур, находившийся рядом с Лани. Близко к ней. Слишком близко.
. . .
– Ничего себе вспышка…
– Зверь, ты…
– Молчи, я в не меньшем шоке.
Глава 21
– УБЬЮ! – совершенно нечеловеческий, почти звериный вой на секунду заглушил и толпу, и музыкантов. Десятки магов, находившихся в помещении, вздрогнули от прокатившейся по залу волны энергии.
А в толпе, разбрасывая людей в стороны, неслась маленькая человеческая фигурка.
Полиспасты в «Лапке» нужны были для того, чтобы нивелировать несовершенный контроль Лаза над магией, но это вовсе не означало, что он не мог управлять ей напрямую. Просто в обычных обстоятельствах это не требовалось. Вот только сейчас обстоятельства вышли далеко за рамки обычных.
А потому почти самоубийственный план был приведен в исполнение. Лаз ощущал, как рвутся от перенапряжения жилы и вопят от боли мышцы, но ему было все равно. Лишь бы успеть, лишь бы преодолеть те жалкие три сотни метров, пока не произошло непоправимое.
Первый поворот. Лаз вошел в него не снижая скорости, даже наоборот, резким движением прыгнув на стену, он оттолкнулся от древнего гобелена с батальной сценой и выстрелил собой в боковой коридор. На полотне остались два рваных отпечатка. Второй поворот. Тот же маневр. С отвратительным хрустом левое колено выгнулось в обратную сторону. Плевать. Одним приказом телекинез вправляет сустав на место, превращая суставную сумку в кашу. Его ноги все равно бесполезны, он бежит на железных. Третий поворот уже не в другой коридор, а в незаметную дверь подсобного помещения. Выбивать дверь телом нет нужды. Еще тогда, полгода назад, Лаз мог с легкостью заколачивать магией гвозди. Сейчас же, когда он отпустил все тормоза, тонкая деревянная перегородка не создает вообще никаких проблем, разлетаясь веером щепок. Лишь потом он узнает, что одна такая, полуметровая сосновая пика, засела у него в плече.
Глаза, мутные от алкоголя и похоти, с недоумением оборачиваются в его сторону, а руки непроизвольно тянутся к поясу – заправить в штаны мужское достоинство. Он успел. Едва-едва. Но успел.
Слова бессмысленны, преступник пойман с поличным, а это значит, что здесь же, на месте, его будет ждать суд, приговор и кара.
. . .
– Ха-ха! Отлично! Давай, круши, ломай, убей своего врага! Уничтожь его, преврати в пыль! Великолепно, я сделал лучший выбор из возможных! Только одна возможность подобного: он был таким до вас семерых. Его новое рождение только подняло это на поверхность! Я думал, что выбрал овечку, но это оказался волк в овечьей шкуре! Ах, как я рад! А теперь давай, покажи мне, что я не просто так поставил все на тебя!
. . .
Еще один телекинетический удар отбрасывает сотню килограмм костей, мяса и жира в стену. Не сильно. Может быть сломаны пара ребер, не больше. Сущие пустяки по сравнению с тем, что его ждет дальше. Последний на сегодня прыжок вбивает стальные подошвы «Лапки» в грудь неудавшегося насильника. Вот теперь парой ребер он уже не отделается.
Толстяк лежит на полу, его сознание висит на волоске, уничтожаемое болью. Он не сопротивляется, потому как не понимает, что именно происходит, да даже если бы и понял – не смог бы ничего сделать. Пресс магии давит и на ноги в туфлях из козьей кожи, и на руки, унизанные дорогими перстнями. Лаз не собирался давать ему ни малейшего шанса избежать свое участи.
Как и любая вещь, магия может служить разным целям. С помощью огненных чар можно согреть замерзающего, прижечь рану, развести костер, а можно спалить своих врагов дотла. Телекинез в этом отношении ничем не отличался. Используя его, Лаз создал поистине чудесное приспособление, облегчившее ему жизнь, и им же он теперь последовательно, по одному, плющил в блины человеческие пальцы.
Гнев сжигал его изнутри, он должен был причинить этой свинье как можно больше боли, иначе его собственные мозги начали бы просто плавиться. Все правильно. Он не был человеком. Животное, грязное и отвратительное, люди не могут делать такого, их останавливают собственные совесть и разум. Не смерть, никто не заслуживает смерти, но Лаз позаботится, чтобы мерзкая тварь получила по заслугам.
Пальцы кончились на десятом, но удовлетворение так и не пришло. Да, это была его магия, его воля управляла энергией, но все равно, это было не то. Он должен был лично убедиться в том, что туша под ним и правда страдает.
Первый удар пришелся на кровоточащий от встречи со стеной нос. Второй – сбоку в челюсть, третий – в правый глаз, сразу начавший заплывать огромной гематомой. Усилие, создаваемое «Лапкой» и спущенной с цепей магией, превращало руки семилетнего ребенка в отбойные молотки.
И вот это было тем самым. Ощущение чужой теплой крови на костяшках пальцев было просто божественно, кайф, не сравнимый ни с чем в его жизни. За третьим ударом последовал четвертый, потом – пятый, шестой, десятый, двадцатый… с безумным блеском в глазах Лаз продолжал вколачивать кулаки в то, что осталось от свиного рыла. Снова. И снова. И снова.
