– Молодец, пацан! А теперь убей его!
– Нет, Идол. Я начинаю понимать этого человека. Он на этом не закончит.
. . .
Он не умер. Доведенная до предела выносливость формы Зверя позволила Турбасу Дайло жить даже с дырой в груди. Вот только он прекрасно понимал: стоит пацану сделать короткое движение и его сердце будет разорвано. Никто, даже Зверь, не выживет после такого.
– Пож-к-ках… – рот наполнился кровью, не дав закончить просьбу о пощаде.
Он ведь не хотел умирать. Никогда не хотел. Чувствовать себя выше других было невероятно приятно, но именно страх был движущей силой всей его жизни. Он сбежал от пьяницы-отца, грозившего прикончить сынка за неуспеваемость в академии, он сбежал из армии, когда стало понятно, что из следующего боя он может не вернуться, он сбежал из Кристории, когда на розыскных листах с его портретом вместо слов «Доставить живым» появилось «Живым или мертвым». А потом сбежал и из Лакнии, когда они поняли, что он не собирается им ничего рассказывать и уже собирались пустить бесполезного пленника в расход. Страх всегда придавал ему сил. Он ведь столько раз ускользал из цепких лап смерти. Может быть, удастся и сейчас?
А потом Дьяволенок заговорил.
– Мы сыграем в игру, – в красных глазах Лаза полыхало пламя безумия. – Ты назовешь причину, почему я не должен тебя убивать. Даже нет, я буду более великодушным и дам тебе не одну, а три попытки. Давай! Моли, кричи, вопи! Я хочу знать, зачем оставлять тебя в живых!
Оборотня пробила мелкая дрожь. Это ведь он всегда обращался с такими словами к своим жертвам. Похоже, прав был его детский учитель истории – все в этом мире имеет свою цену.
– Я… кха-х! не хочу умирать! – Турбас сказал это и сразу понял, что точь-в-точь повторяет слова тех самых жертв. Ощущать себя с другой стороны смертельного клинка было ужасно. Знакомый ответ не заставил себя долго ждать.
– Аватар тоже не хотел, – Зверь почувствовал, как сдвинулась в его груди маленькая ручка, еще немного приблизившись к дрожащему сердцу. – Один.
– Я могу… могу дать тебе де… кха-кха…! денег!
– Не интересно. Два.
– Ты ведь не убийца!
– Я… – ладонь мальчика немного расслабилась и Турбас уже почувствовал легкий ветерочек свободы. Все верно, ведь для девятилетнего парня убийство – это нечто невероятное… – Я им не был.
В пустоте ночного леса эхом разнеслось короткое слово:
– Три.
Эпилог
Похороны в Кристории сильно отличались от земных. Не было черных цветов траура, не было торжественного погребения, не было заупокойных молитв. В местной религии вообще не существовало стройного понятия о том, что будет после смерти. Точное знание того, что человеческая душа – это нечто реальное, уничтожило таинство вокруг загробной жизни. Люди просто думали, что эта душа растворяется в мире, также как рассеявшееся заклинание.
Однако будь то Люпс, Земля или любой другой мир, печаль и скорбь везде были одинаковы. На церемонии присутствовали все студенты высшей группы первого курса магического факультета академии. Ну, как все… Клод Шинил присутствовал лишь как призрак, витающий над головами живых.
Девочки плакали, парни – старались не плакать, Лаз, впервые за несколько лет снова попавший в инвалидную коляску, отсутствующим взглядом смотрел куда-то в даль.
Кроме погибшего Аватара и самого Лаза больше никто серьезно не пострадал. Ребята отделались порезами, синяками, Варвар получил сотрясение мозга, ударившись головой о дерево, когда Зверь отшвырнул тело великана в сторону как щепку.
Самый же маленький студент Дома Магии теперь стал еще меньше. Левый рукав Лаза висел плетью, пустующий от локтя и ниже. Искромсанная клыками оборотня, его рука уже тогда не подлежала восстановлению, тем более что от деревни Рыцаря до Апрада было больше суток езды, за которые в тканях, конечно, произошли необратимые изменения.
Но ему было плевать. С возвращения прошло уже больше недели, но Лаз до сих пор не сказал никому ни единого слова. Ни друзьям, ни родителям, ни сестре. Никто и не старался его растормошить, не имея возможности понять, что творится у мальчика в голове.
А творилось очень многое. Он думал о таком количестве вещей за эту неделю, что в другой момент наверняка спятил бы. Раз за разом прокручивая в голове его бой со Зверем, первый настоящий бой в его жизни, Лаз с каждым повтором все четче понимал три вещи.
Во-первых, он все сделал правильно. Турбас Дайло, а именно так звали убитого им мага-трансформа, заслуживал того, что с ним произошло.
Во-вторых, он все еще был слишком слаб. Да, он смог убить Зверя, невероятного противника, на поле боя способного раскидывать обычных бойцов как щепки. Вот только это было не прямое столкновение. Лишь трюки и финты, да, продуманные и приведшие в итоге к желаемому результату и да, победителей не судят, но этого было все равно мало. Он должен получить силу не просто побеждать таких врагов, но побеждать их не ставя под угрозу своих близких. Он не винил себя за то, что не успел вовремя, это была воля судьбы и случая. Вполне возможно, что не засни он на берегу и отправься в деревню вместе с друзьями, сейчас в Апраде проводилось бы на девять похорон больше. Но он винил себя за то, что едва не проиграл, ведь, не вспыхни в нем та дикая ярость, он бы не смог вырваться из липких лап страха.
В-третьих же, Лаз с полной ясностью понимал, что ему, несмотря на весь ужас ситуации, понравилось то, что он испытал. Понравился адреналин, клокочущий в крови, понравилось находиться на грани, когда одна ошибка решает, будешь ты жить или умрешь. Ведь тогда, в последнюю секунду, он вскинул левую руку вверх на удачу, Турбас мог попытаться достать его когтями в бок и тогда именно Зверь бы победил. А еще ему нравилось ощущать на своих пальцах кровь. Сколько бы он не держал ладонь под потоком ледяной воды, она все равно чувствовала тепло вытекающей из живого тела жизни. Это было невероятно приятное ощущение.
И, как бы ему не хотелось, Лаз понимал, что с этой иглы ему не соскочить.
Никогда
. . .
Домой они приехали уже затемно. Кресло-каталка проскрипела плохо смазанными осями на балкон дома, там Лаз проводил большую часть своего времени после возвращения. Родители, тяжело вздохнув, отправились к себе, а Лани села в комнате брата. Ей было больно и страшно, особенно теперь, когда Лаз вот так ушел в себя и даже не реагировал на ее присутствие. Девочке просто хотелось немного побыть здесь.
Клетка Принцессы пустовала, на время каникул ястреба отдали в питомник, в комнате было темно и неправильно тихо. Глубокое кресло, купленное по просьбе самого Лаза, стояло развернутое к стене, кровать не расстилалась уже несколько дней, а на столе лежал толстый слой пыли. Вернувшись домой, мальчик так ни разу за него и не сел, хотя раньше Лани, открывая дверь, девять раз из десяти видела белую голову, склоненную над какими-то чертежами.
