— Папа!
— Что папа? Думаешь мне приятно слушать от Катрана намеки на то, что стоит подумать о выборе другой наследницы, потому что эта ссытся от страха? Думаешь я просто так не выпускаю тебя на улицу уже второй месяц? Надо мной собственные подданные смеются. А все почему? Я тебе скажу. Дело не в этом Лазарисе, просто ты вообще не знаешь настоящей жизни. Мать тебя разбаловала или служанки, я уж не знаю и выяснять поздно. Но факт остается фактом, на тебе сработал этот прием только потому, что ты всю жизнь провела в тепличных условиях.
— Дорогой, что тут происходит? Почему ты кричишь на нашу дочь?
— Калиса, ты тут совершенно лишняя сейчас. Выйди и закрой дверь с той стороны.
— В смысле лишняя!? Ты отчитываешь за что-то Лизу, а я не могу не только участвовать в вашем разговоре, но даже находиться в комнате? Это переходит все границы…
— Нет, Калиса, переходишь все границы тут только ты. Я не тюфяк-муженек, пропивший последнюю корову, я император огромной страны, а ты моя подданная. Ты моя официальная супруга, у нас дочь, мы вместе спим…
— Папа!
— Только не говори мне что ты не знаешь, что такое секс, Лиза, именно поэтому мы сейчас ведем этот разговор. И я уже в третий раз повторяю, молчи, разрешения говорить ты не получала. Если снова меня перебьешь, будешь наказана и поверь, тебе не понравится. Продолжим, Калиса. Я почти уверен, что это именно тебя следует благодарить за то, что наша дочь выросла высокомерной трусихой и эгоисткой. Помолчи, я еще не закончил. Тебе, кстати, ровно то же обещание, что и дочери: перебьешь меня и просто так не отделаешься. Я сейчас слишком зол, чтобы обращать внимание на супружеское равенство и тому подобное. На турнире в Кристории Лиза опозорилась на глазах многотысячной толпы, а вместе с ней опозорилась и вся империя, ведь она моя официальная наследница. И я склонен винить в этом именно тебя. Я сам тоже виноват, не занимался дочерью должным образом, пустил все на самотек, но что-то мне подсказывает, что если бы не твое влияние, она выросла бы куда менее испорченной. В тот раз я стерпел, не хотел заставлять дочь снова проходить через случившееся. Тогда мне чуть ли не смеялись в лицо, но я решил оставить это дело. Недавно мне снова об этом напомнили, Катран не может обойтись без подколок, но я снова проигнорировал случившееся. Потому что думал, что Лиза стыдится произошедшего и поняла этот урок. Однако сейчас она пришла ко мне с требованием, ты только представь, не просьбой, требованием заставить какого-то там баронского сынка пойти с ней на свидание! Я обычно очень спокойный человек и меня крайне сложно вывести из себя, но на этот раз я просто в бешенстве. Мало того что она нисколько не беспокоится о случае на турнире, мало того что она не сделала для себя никаких выводов, она позволяет себе наглость приходить ко мне с такими запросами! Дочка, я тебе кто? Решатель проблем? Неиссякаемый источник денег на дорогие платья и цацки? Сваха, прости меня Свет? Чего молчишь? Сейчас как раз надо ответить.
— Па… папа…
— Папа? Серьезно? Это ты на жалость давишь или не нашла ни одного оригинального ответа? В общем мне это надоело. Даже у меня есть границы терпения и вы обе их не просто перешагнули, а перепрыгнули с разбега! Тебя, Калиса, я никуда отослать не могу, ты все-таки императрица, однако с этого момента любые твои приказы и любые действия не имеют никакой силы. И я лично прослежу, чтобы об этом узнала даже самая последняя служанка. Ты больше не сможешь по прихоти манипулировать людьми, скрывать то, что я не должен был увидеть и доставлять мне неприятности каким бы то ни было иным образом. А если ты решишь обратиться за помощью к отцу, передай, что прошло то время, когда я его боялся и пусть только попробует что-то вякнуть в ответ. То же касается и любых других твоих потенциальных помощников. Ты меня поняла?
— Да.
— Отлично. Пошла вон. Теперь ты. Через три месяца, в середине лета, у Лотосе произойдет крупное мероприятие, на котором ты, как моя дочь, будешь обязана присутствовать. До тех пор ты лишаешься всех дотаций, всех своих красивых нарядов, дорогих украшений, молодых ухажеров, услужливых нянек, профессиональных поваров. Отправлю тебя в такую глухомань, какую только найду, пожалуй выберу какой-нибудь крупный питомник боевых зверей. Будешь работать, кормить животных, мыть их, убирать дерьмо, ручками, без грамма магии, я прослежу. Устрою жизнь в невыносимых для тебя условиях, раз уж эту, комфортную, ты нисколько не ценишь. Когда вернешься, мы снова поговорим и я решу, отправлять ли тебя обратно после торжеств. Все, сегодня я больше не хочу тебя видеть. Марш в свою комнату, завтра утром отправляешься. Вещи можешь не собирать, они тебе не понадобятся. Все ясно?
— Да, папочка…
— Не пытайся меня разжалобить. Поздно. И скажи матери, подслушивающей под дверью, что если через минуту она не будет на другом конце замка, то отправится вместе с тобой.
.
— Ну что, как тебе такое свидание?
— Ох, мне очень понравилось…
— И за ужин платить не надо.
— Ты теперь всегда будешь мне это припоминать, да?
— Конечно.
— Вредина.
— Может быть и вредина, но про ужин я вспомнил не просто так. Есть охота, я голодный как волк.
— Мне тоже, после того как ты сказал.
— Отлично, тогда пойду закажу Лукасу пару порций чего-нибудь вкусного и сытного.
— Мне нравится этот план.
— Ага, только есть один вопрос.
— М?
— Ты не видела мои штаны?
Глава 10
— Ваше сиятельство, к Вам с визитом прибыл Его милость барон Онарский. — Слуга, вежливо постучав в дверь кабинета, просунул голову внутрь и немного неуверенным тоном передал сообщение. Его можно было понять, обычно подобные встречи проходят с куда большим размахом и помпой, а тут странный барон настоятельно потребовал не поднимать шумиху. И судя по удивленному выражению лица графа, ему об этом известно ничего не было. Однако и отказывать гостю было невежливо, так что Вальнар кивнул и поднялся из-за стола.
— Пригласи.
— Пожалуйста, проходите, Ваша милость.
— Благодарю сердечно! Граф! Вы не представляете, как я рад! Для меня невероятная честь встретиться с Вами лично и засвидетельствовать, наконец, мое бесконечное почтение! — В кабинете резко стало жарче, быстрее и громче.
Барон Онарский был высок, толст, бородат, огненно-рыж, оглушителен и ни секунды не находился в покое. Двигалось все: и грозящий разорвать ткань пестрого камзола живот, и толстые пальцы с парочкой мощных перстней, каждый мускул на постоянно улыбающемся лице тоже, казалось, жил какой-то своей жизнью, и даже волосы в густой шевелюре не могли спокойно лежать на месте. Словно в дверь ворвался рыжий ураган. Руки Вальнара каким-то неведомым образом вдруг оказались сжаты чуть сальными ладонями великана и графу стоило огромных усилий продолжать улыбаться все то время, пока их трясли. Слуга, почуяв неладное, поспешил ретироваться за дверь.
