— Во-первых то, что она мне ничего не сможет сделать. Я сильнее. Во-вторых, Вы этого не сделаете, потому что у Вас есть слишком много вопросов, на которые ответить могу только я, а, очевидно, в наручниках я этого делать не стану. В-третьих, несмотря на Ваши слова, Вы умный человек и должны понимать, что мое желание выйти из-под контроля какой бы то ни было страны не лишены смысла. Так что давайте поговорим.
На самом деле, Лаз долго сомневался по поводу этого визита к Гатису, тем более такого бесцеремонного. Благодаря своей прошлой жизни он не испытывал никакого реального почтения по отношению к августейшему монарху, но все-таки это был король Кристории, со всеми вытекающими. Однако если он будет вести себя как полагается, к нему никогда не будет серьезного отношения, ребенком его конечно назвать уже трудно, но тринадцать лет не тридцать. А Лазу было необходимо, чтобы Гатис воспринял его всерьез. По той же причине сейчас он вел себя настолько нагло, хотя давал себе обещание перестать изображать пуп Земли. Хотя разговаривать с королем целой страны ВОТ ТАК было очень приятно и ему приходилось постоянно одергивать себя, чтобы не забываться.
— Так Савойн не преувеличил, когда сказал что ты его победил? — Гатис, смерив неожиданного вторженца странным взглядом, наконец успокоился. Доводы мальчика, пусть наивные и примитивные, были не лишены логики.
— В честном бою.
— И он не поддавался?
— Уверен что нет.
После того «спарринга», оставившего в вековом лесу выжженную пустошь, отношения между Лазарисом и Савойном изменились в лучшую сторону. Первый наконец выместил все то раздражение поведением ректора, что копилось с той самой ночи на первом курсе. Второй, осознав, что уже не способен никак реально повлиять на будущее мальчика, окончательно отпустил все свои, до сих пор копошащиеся где-то на границе сознания замыслы и расслабился, следуя древней мудрости: «Если не можешь на что-то повлиять, то к чему волноваться?» Что было бы невозможно, оставь Савойн в том бою какой-то козырь в рукаве.
— А Фестиса победить сможешь? — Фестис Кутом был самым старшим и сильнейшим высшим магом Кристории.
— С господином Фестисом я никогда не встречался, так что не могу делать таких смелых предположений.
— Хороший ответ, — Гатис впервые улыбнулся. — Вижу что ты все-таки не зазнавшийся юнец, как мне подумалось вначале. К чему тогда весь этот цирк с входом через окно?
— А какое было бы ко мне отношение, попроси я официальной аудиенции? Может быть меня бы и приняли вне очереди по понятным причинам, но был бы я тут один? Ведь, как Вы правильно сказали, я несовершеннолетний. Может быть не отец или мать, но дед бы точно захотел присутствовать. А может и еще кто-то из Ваших приближенных. Смогли бы мы тогда вот так вот поговорить? А тем для разговора у меня куда больше, чем Вы можете подумать.
— Савойн мне уже не раз говорил, что к тебе нельзя относиться как к обычному ребенку, — усмехнулся Гатис, — теперь я понимаю почему. И что бы ты хотел обсудить?
— Ну, первым будет именно тот вопрос, о котором говорил господин ректор. Я хочу перестать быть гражданином Кристории.
— Зачем тебе это, парень? Страна — это ведь не просто земля, на которой ты живешь. Это поддержка против всего мира, оказать которую тебе никто не сможет. К чему от такого отказываться?
— Поддержка? — Лаз невесело улыбнулся. — И какую поддержку сможет мне оказать осажденная целым континентом страна? Это все равно что предложение помощи от приговоренного к смерти.
— А ты, как я погляжу, вообще не намерен как-то смягчать свои слова?
— Нет, и от Вас жду того же.
— Кристория смо…
— Ваше Величество, — прерывать короля было вопиющим неуважением, однако Лаз нарушил уже столько законов, что ему было все равно. — Я был в Лотосе во время съезда стран. Бессмысленно пытаться в чем-то меня убедить. Кристория проиграет, это непреложный факт. И прошу Вас, если мои идеи верны, то от этого разговора будет зависеть очень многое, так что не надо приукрашивать ситуацию.
— Ты ставишь меня в неудобное положение, парень… — Гатис нервно рассмеялся. — Я вроде как король и не имею права показывать слабости, свои и своей страны. А ты просишь ровно противоположного. Мы вообще с тобой разговариваем вот так лишь потому что за тебя поручился Савойн и потому что ты сам по себе феномен. Но ты хочешь еще все усугубить.
— Ваше Величество, а если у меня есть возможность, пусть не предотвратить грядущую войну, но окончить ее с минимальными потерями и ни Вам, ни Кристории, это не будет практически ничего стоить? Более того, если сыграть все правильно, Кристория станет героем всего Люпса. Что Вы на это скажете?
— Что ты не только наглец и гениальный маг, но и лучший сказочник на свете.
— Но тем не менее?
— Если сказанное тобой правда хотя бы на треть, то я готов на куда большее чем просто честный разговор. — Было видно, что слова Лаза задели Гатиса за живое. Оно и не удивительно, за прошедшие месяцы король, его приближенные и умники страны пытались найти хотя бы какое-нибудь решение, выход из сложившейся ситуации, однако любая придуманная стратегия приводила лишь к небольшому уменьшению необъятной горы проблем.
— Тогда вернемся к предыдущей теме. Мое желание лишиться гражданства — это не каприз. Ведь в мире есть люди, которые предпочитают быть одиночками и не лезть в политические игры.
— Ты о тех монстрах из списка? Ну ты сравнил, конечно… многие из них старше тебя раз в двадцать минимум!
— Я уже не раз доказывал, что возраст — не всегда подходящий критерий оценки. К тому же Вы не можете отрицать, что текущее положение Кристории в немалой степени — моя вина.
Гатис замялся, но данное минуту назад обещание сделало свое дело.
— Твоей силы, да. Мы предполагали что твои способности вызовут неслабые волнения, но что это выльется в нечто настолько масштабное никто просто не мог поверить.
— Вот именно. Так что первая причина, по которой я хочу перестать быть гражданином Кристории — не допустить повторения подобного. Как бы Вы не хотели, чтобы я стал козырем Кристории в грядущих войнах, я не смогу в одиночку обеспечить победу. И чем дольше я нахожусь, скажем так, в Вашем ведении, тем больше шансов что уже неизбежная война выльется в тотальный геноцид с целью моего убийства. Потому что все понимают: если меня не устранить, однажды я начну мстить.
— Если есть первая, то должна быть и вторая?
— Конечно. У меня самого нет никакого желания до конца жизни бултыхаться в болоте политических интриг. И если уж быть до конца откровенным, Вы мне тоже глубоко несимпатичны, Ваше Величество, с Вашим желанием использовать ребенка в каких-то своих замыслах. Только из-за того что Вы дали мне прожить более-менее нормальное детство и не упрятали в какой-нибудь клетке мы с Вами сейчас еще что-то обсуждаем. — Гатис услышал странный треск и только через десяток секунд понял, что это трещит деревянный подлокотник у Лаза под ладонью. Король невольно сглотнул. — Третья же причина в том, что на самом деле это не просьба и не предложение. Просто если Вы согласитесь со мной, то для Кристории и для моих близких все закончится намного лучше.
