— Я, гоосподин, — девушка, которую на самом деле звали Ми’На’Эола, была из Лакнии, с учетом близости страны к Эшельрагу это было не удивительно, многие лакнийцы использовали крупнейший порт севера в качестве места заработка, устраиваясь на работу грузчиками, разнорабочими, официантами, или как в данном случае, сиделками. Лаз, вновь спустя много лет услышавший характерные длинные «о» северян, невольно улыбнулся своей странной кошачьей улыбкой.
— Кто с тобой? — Несмотря на упавшие почти до нуля зрение и слух, так что девушке приходилось чуть ли не кричать, Сын Монарха когда-то был невероятно сильным магом. И пусть энергия ему уже не подчинялась, кое на что он до сих пор был способен.
— Госпоодин Вальк поослоал гооспоожу, чтообы ооноа Вам поомогла. — Акцент у нее был куда сильнее, чем у Иа’Ту’Эаби, лакнийца, научившего Лаза техникам контроля разума и тела, что с учетом использовавшегося в Эшельраге кристорского языка было заметно еще сильнее. Настолько, что отвыкшему уже Лазу приходилось вдумываться, чтобы понимать ее речь. А потому он не сразу понял, почему на него, а вернее на Ронду, вдруг обернулся такой озадаченный взгляд. И лишь спустя несколько секунд до него дошло, что Сын Монарха отказался от их помощи.
И если с ним было именно то, о чем Лаз думал, то винить молодого мага за малодушие было бы глупо.
— Ронда, уведи ее, пожалуйста. — Девушка, видимо проникшись чувством момента, не стала спорить или даже что-то спрашивать. Подталкивая недоуменно окающую лакнийку в спину, она выпихнула ее из комнаты, а потом и сама скрылась, прикрыв за собой дверь. Здоровенный белоснежный кот остался внутри.
— Мина, она ушла? Мина? — Сейчас, перестав ощущать в помещении не только лишних людей, но и свою сиделку, больной стал звучать еще более слабо и жалостливо. Похоже, несмотря на свое состояние, пылавшая в нем когда-то гордыня еще не покинула Сына Монарха окончательно и перед чужаками он, как бы бессмысленно это не было, старался скрывать свою слабость.
— Ушла, как и твоя помощница, — с помощью телекинеза Лаз мог создавать вибрации где угодно в пространстве, так что незнакомый, словно бы механический голос прозвучал прямо у молодого человека в ушах, явно немало его напугав.
— Кто ты? Почему я не могу тебя обнаружить? — Лаз не прятался специально, однако жизнь в роли дикого зверя научила его не только идеально скрывать магическую силу, но и прятать само свое присутствие, иначе было невозможно охотиться или наоборот, скрываться от хищников. И сейчас он делал это просто на инстинктах. — Если ты пришел чтобы убить меня, то хочу разочаровать, ты опоздал.
— Нет, как она и сказала, я здесь чтобы помочь. — Кот, мягко переступая с лапы на лапу, зашел за разделяющий комнату полог и запрыгнул на тумбочку около широкой кровати.
Зрелище, представшее его глазам: тощее будто скелет тело, болезненно-бледная и тонкая словно пергамент кожа, впалые щеки, ввалившиеся глаза, коротко остриженные ради гигиены уже даже не седые, а практически белые волосы — было удручающим. А еще слишком, до фантомных болей в не существующем сейчас теле знакомым. Сомнений больше не оставалось. Сын Монарха страдал от того же, от чего и он сам, вот только если Лаз с этим недугом родился, то бывшее третье места турнира магов заболел этим сравнительно недавно. Словно почувствовав на себе изучающий взгляд незнакомца, Сын Монарха усмехнулся. Как-то жутко, издевательски-удовлетворительно, словно говоря: «Посмотри на меня! Что ты хочешь сделать? Как можно помочь с ЭТИМ?» — последнюю мысль он высказал вслух.
— И как же ты собираешься мне помочь, кто бы ты ни был?
— Пока не знаю, — поддаваться на такие очевидные провокации Лаз не собирался. Как и давать пациенту бессмысленную надежду. — Даже не факт что это в принципе возможно. Однако я попробую.
— Ты знаешь сколько человек до тебя пробовали?
— А кто тебе сказал, что я человек?
Кот легко запрыгнул на кровать, от чего Сын Монарха снова вздрогнул, и, все также вальяжно переступая лапами, подошел вплотную к лежащему на нескольких подушках, чтобы тело приняло более-менее сидячее положение, живому скелету. Зрение того, конечно, сильно испортилось, он вряд ли смог бы различить, стоит ли в метре от него его сиделка или вешалка с куртками, однако отличить человека от кота все еще мог, тем более когда морда того была почти вплотную к его лицу.
— Это что, шутка? — На лице умирающего отразился гнев. — Где ты? Ты из империи?
— Нет, это не мой питомец, как ты наверняка подумал, — для пущего эффекта Лаз поднял лапу и отрицательно помахал ей перед носом Сына Монарха. — С тобой говорю я.
— Ты маг-трансформ? — Недоверчиво нахмурился больной, отодвигаясь от пушистого гостя насколько мог дальше.
— И это тоже.
— До такого уровня быстро не вырасти… зачем я понадобился Кристории?
— Снова мимо, моя форма не значит, что я подчиняюсь… королю Гатису. — Даже через безэмоциональную магию Сын Монарха смог уловить гневную дрожь в голосе Лаза.
— Скажи уже, кто ты!?
— Тебе ведь не интересно? Ты не хотел помощи, не хотел никого видеть. Что же изменилось за эти пять минут? — В отличие от гнева, насмешку по интонации опознать бы не получилось, но о том, что это именно она, догадаться можно было и так.
— Знаешь что, пошел ты! — Слабая попытка согнать кота с кровати успехом не увенчалась и это словно прорвало плотину. — В чем смысл всего этого!? Ты даже не представляешь, какую боль я испытываю каждое мгновение, я хочу просто умереть, но мне не дают, потому что надеются вылечить! Вот только ничего не выйдет, потому что я не болен! Меня убивает то, что выше человеческого понимания, но я был слишком горд, чтобы признать свою беспомощность и упустил шанс перерезать себе вены или повеситься! — Он уже откровенно плакал, наплевав на марку, которую следовало держать. — А теперь я даже не могу поднять руку, чтобы отпихнуть вшивого котяру! Зачем мне такая жизнь!?
— Насчет вшивого было обидно. Однако, как бы там ни было, я и правда хочу тебе помочь. Мне не нужны деньги или что угодно другое. Но если мне удастся, я хочу чтобы ты пообещал кое-что.
— Что?
— Пообещай, что если мне удастся, то ты расскажешь мне все, что знаешь о боге этого мира!
Глава 7
Чувство, когда вдруг понимаешь, что за тобой следят или просто на тебя смотрят, знакомо всем. Хоть однажды в жизни нечто подобное испытывал каждый. И Лаз не исключение. Вот только вернув себе рассудок после трех лет заключения в теле зверя и восстановив свою магию до прежнего уровня, он понял одну странную вещь. Это самое чувство для него не было случайным или временным. Он испытывал его с рождения.
После появления бреши в стене, разделяющей его душу и реальный мир, чувствительность Лаза к окружающему миру сильно выросла, а приобретенные звериные инстинкты ее еще больше увеличили. Можно было бы сказать, что все дело в нервозности и побочных эффектах от приступов паники, но, как говорится, если у вас паранойя — это еще не значит, что за вами не следят.
