— Кто спрашивает?
— Хочу купить три пассажирских места на вашем корабле.
— Налим — торговое судно, мы перевозим грузы, а не наглецов, не готовых даже свое имя назвать. — Уступать толстяку Эмрат не собирался.
— А я знаю, что это не правда, иначе я бы и не пришел к вам, ведь это было бы глупо, согласитесь. — Больше всего капитана бесило то, что все это время рыжий боров продолжал вежливо улыбаться, такой мягкой, вкрадчивой улыбочкой, по которой очень хотелось со всей силы заехать кулаком.
— Что же, похоже вы и правда глупец, потому что я не беру пассажиров!
— Вне зависимости от цены? — Словно заправский фокусник, толстяк выудил из-за пазухи тугой, задорно позвякивающий кошель. Вот уж точно глупец — подумалось Эмрату. Ухудшать отношения с тем, с кем собираешься вести дела. Однако звон золота был достаточным стимулом, чтобы по крайней мере выслушать, что этому наглецу нужно.
— Посмотрим… — лицо капитана исказила больше похожая на хищный оскал улыбка. — Заходите.
.
— И как прошло? — Фауст, заразившийся от Лаза любовью к излишне мягким и глубоким креслам, сидел сейчас как раз в таком, раскачивая на ладони огромный пузатый бокал с почти что половиной литра крепкой ржаной настойки. Что-что, а пить он умел и любил, другой вопрос что не всегда было что и с кем.
— Если он хороший отец, то ты девственник. — Бокал Лаза был куда менее внушительным по объему и плескалось там легкое вино.
— О как… — задумчиво протянул Фауст, отпивая из своего хрустального ведерка. — И она, тем не менее, на его стороне?
— Так точно. Уж не знаю, как он ей мозги промыл, но несмотря на весь страх и издевательства, Эмина будет его слушаться. Я ее с тех пор и не видел ни разу. Похоже после того как я спросил, почему она встречается со мной вопреки воле отца, она уже не смогла продолжать сама себе врать.
— А ты скромностью не страдаешь, как я погляжу, — усмехнулся Фауст, делая еще глоток.
— Страдал бы — ни один из наших споров не выиграл, — на автомате парировал Лаз, но было видно, что его мозги заняты совершенно другим, так что продолжать перепалку мужчина не стал.
— И что думаешь делать?
— Не представляю… — Лаз тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, разом осушил свой бокал.
— Неужели она тебе настолько нравится? Вы ведь всего-ничего знакомы.
— А кажется что уже много лет.
— Тогда вопрос лишь в том, чувствует ли она то же самое. Потому что если нет, то все что ты бы ни сделал будет совершенно бесполезно.
— А если да, а я буду медлить и сомневаться? Получается нужно идти к нему и официально представляться.
— Но ты ведь и так этого хотел, в чем проблема? — В бокале Фауста осталась едва ли четверть жидкости.
— Я хотел познакомиться, как молодой человек Эмины, а не идти на оценку, словно племенной жеребец.
— Тебя бы все равно оценивали.
— Ты понял о чем я, — поморщился Лаз, бросая на Фауста, приканчивающего свою настойку, недоумевающий взгляд. — Как в тебя столько влезает? И ведь ты не пьян.
— Нисколько, — пожал плечами мужчина, катая в ладони пустой бокал. — Ну я и вешу сколько, к тому же долгие годы тренировок…
— Века, ты хочешь сказать?
— Долгие века тренировок, — не стал сопротивляться Фауст. — Мне, чтобы захмелеть, нужно еще выпить раза два по столько.
— Удобно, — Лаз улыбнулся. — Ронда вон, с пары бокалов вина уже улетает.
— Удобно — не то слово, — улыбнулся в ответ Фауст, к которому, стараниями Лаза, с кухни их просторного номера уже летела новая бутылка. — Она когда пьяная, иногда на такое соглашается… закачаешься.
— Эх ты, а еще на «Учителя» отзывался. Какой же из тебя учитель, с таким отношением к своим ученикам?
— Самый лучший, — хлопнул себя по груди Фауст, зубами вырвав пробку и опрокинув бутылку над бокалом. — Это такая эффективная тренировка, ты не представляешь. Сила, выносливость, гибкость… у-ху-ху… к тому же это она сама меня так называть решила.
— Надо тебе футболку с таким принтом… — пробормотал Лаз, хихикая над одному ему в этом мире понятной шуткой.
— Что?
— Ничего. Завтра пойду свататься, что теперь поделаешь.
— Молодец. Только помни, жеребец: если будут под хвост заглядывать, не вздумай брыкаться.
— Из лично опыта совет?
— Конечно, как сейчас помню…
.
— Итак, ты хочешь встречаться с моей дочерью? — Официальная часть знакомства осталась позади, перенервничавшая Эмина отправилась к себе, отдыхать, а Лаз с Эмратом остались наедине.
— Именно так. Это проблема? — Когда Эмина была рядом Лаз вел себя максимально любезно, несмотря на то что мужчина с самого начала вел себя так, будто дочка привела знакомиться навозного жука, а не парня. Сейчас же скрывать своего настоящего отношения к мужчине он не собирался.
— Давай посмотрим. Ты сирота, — Эмрат сморщился, словно вдруг оказался в общественном туалете. — У тебя нет никаких связей в Эшельраге, — на этих словах лицо мужчины скукожилось еще сильнее, он будто жевал целиковый лимон вместе с кожурой. — И ты псионик, бесперспективный и бесполезный маг. — Если бы было возможно морщиться вовнутрь черепа, Лаз уверен, Эмрат сделал бы именно это. — Ответь сам на свой вопрос.
— Я не вижу никаких проблем.
— Похоже ты еще и глухой! — Рыкнул Эмрат, нависнув над столом и забрызгав Лаза слюнями. — Проваливай и чтобы я тебя больше не видел даже на одной улице с моей дочкой! А иначе…
— Иначе что? — Лазу это откровенно надоело. Он честно старался быть вежливым, но, похоже, капитан Налима был не тем, на кого это могло произвести впечатление. Для таких людей единственным аргументом была сила и разочаровывать его было бы невежливо.
Эмрат вдруг осознал, что не может пошевелить ни единым мускулом, даже глаза в орбитах отказывались поворачиваться, однако это и не было нужно. Очевидный виновник происходящего находился прямо напротив. Лаз также поднялся со своего стула и наклонился вперед. На его лице не было заметно ни гнева, ни отвращения, словно Эмрат был для него настолько незначительным, что ради него не было смысла даже злиться.
— Я дал тебе шанс, предложил пряник — внимательного и вежливого молодого человека, ценящего мнение отца своей девушки и не желающего ссориться с ним, даже несмотря на свинское поведение последнего. Но ты отказался. Так что теперь получишь кнут. Эмина мне очень нравится, я даже не побоюсь сказать, что это может быть нечто большее. Я ей также небезразличен, и пока так будет оставаться, мы будем видеться, какие бы мыслишки не крутились в твоей бараньей башке, — на этих словах палец Лаза ткнулся Эмрату прямо в центр лба и лицо мужчины стало свекольно-алым от гнева. Вот только он не только не мог пошевелиться, даже его магия отказывалась работать. Он был беспомощен как младенец. — Я клянусь, что ни к чему не буду ее принуждать и если она скажет, что нам больше не стоит видеться, я уйду и не буду ее беспокоить. Но это должно быть ее личное решение. Если я узнаю, что ты в этом как-то замешан, я сделаю с тобой все то, что ты хотел сделать со мной минуту назад, и даже больше. А если ты еще раз тронешь ее хоть пальцем, я убью тебя без малейших колебаний. — Все тот же палец замер напротив глаза Эмрата, а потом, к ужасу капитана, ноготь на этом пальце начал быстро удлиняться и заостряться. Мягкой и податливой оболочки глазного яблока коснулось тонкое словно игла острие. — Я надеюсь что мы друг друга поняли.
