Бросив на кота недовольный взгляд пациента, который, как и всегда, лучше врача знает о своем диагнозе, Сын Монарха все-таки сделал несколько высоких приседаний, однако всем своим видом постарался показать всю бессмысленность и глупость данного упражнения. От взгляда Лаза это не укрылось.
— Я могу уйти прямо сейчас, ты уже ходишь, так что в целом я свою работу выполнил. — Продолжение фразы так и не прозвучало, но смысл был понятен и без этого.
— Ладно… — Десяток нормальных приседаний и несколько упражнений на разминку были наградой Лазу за настойчивость.
Хотя он уже даже не злился, сколько раз за прошедшие дни ему закатывали такие вот сцены — не пересчитать. Сын Монарха, несмотря на свой возраст, полностью соответствовал своему имени в том, что был крайне капризным и требовательным, таким, каким всегда и представляется избалованный отпрыск короля или императора. К счастью, стоило копнуть чуть глубже и можно было легко найти расчетливого, вдумчивого и сильного духом человека. В противном случае, пожалуй, он бы и не согласился на всю эту затею с исцелением, слишком уж тяжелым испытанием были для умирающего человека ежедневные сеансы животного ужаса. Даже Мина, если бы не круглосуточно дежурящие в их комнате маги-целители, вероятно не смогла бы этого выдержать, заработав себе инфаркт или что еще похуже.
А ведь девушка отличалась отменным здоровьем и, к удивлению всех, в том числе и Сына Монарха, несгибаемой решимостью. Пообещав перенести вместе со своим бывшим господином все процедуры до одной, она держала свое слово и ни разу не озвучила протеста. Хотя каждый раз, когда в комнату входил Лаз в своей кошачьей форме, она становилась бледнее мела и вжималась в подушку так, словно старалась провалиться внутрь матраца.
— Отлично, думаю еще пара дней и все. — Довольно кивающий головой кот, сейчас очень похожий на врача, сообщающего больному хорошие новости, был довольно сюрреалистической картинкой, но тут к этому все привыкли. — К сожалению, я никак не смогу защитить твою душу от появления новых аномалий, но, по моим наблюдениям, она, твоя душа, сама научилась неплохо противостоять им, иначе ты был бы давно мертв, так что в следующий раз мои услуги тебе понадобятся не скоро. В лучшем случае пройдет еще лет десять, прежде чем ты начнешь ощущать те же симптомы.
-Великолепно! Десять лет не видеть твоей кошачьей тушки, о чем еще можно мечтать? — Довольно осклабился Сын Монарха, залезая обратно в кровать, чем вызвал резкое изменение выражения морды Лаза с довольного на разочарованное.
— Это, конечно, не мое дело, но для скорейшего выздоровления тебе стоило бы начать делать хотя бы минимальную зарядку. Твой организм, конечно, каждый день накачивают огромными объемами энергии, но мышцы только от этого в норму не придут.
-Знаешь, это и правда не твое дело. — Буркнул мужчина, отворачиваясь от своего пушистого доктора к стенке.
Говорить что-то еще Лаз не собирался, легко и грациозно спрыгнув с тумбочки, прошел в открывшуюся дверь. Он не был нянькой, его задачей было вылечить душу, а не тело или мозги больного. Тем более он точно знал, что случится минут через пятнадцать, когда, как думал Сын Монарха, кот, а вернее человек, скрывающийся в теле кота, уже точно не сможет за ним следить. К сожалению первого и удовольствию второго, радиус магии восприятия Лаза превышал все представимые нормы, так что при условии отсутствия помех, он мог следить за состоянием своего пациента прямо из номера, где их поселили. И обычно примерно к тому моменту, когда мягкие кошачьи лапки переступали порог гостиницы, Сын Монарха уже во всю делал различные упражнения, настолько тщательно и эффективно, насколько хватало ресурсов его тела. Что бы там ни было, но к делу он подходил обстоятельно и с отдачей, просто не хотел показывать, что слушает чьи-то советы.
Переступая порог номера, Лаз все еще не мог прекратить улыбаться. И вполне характерные звуки, доносящиеся из спальни Фауста и Ронды, лишь добавляли этой улыбке ширины насколько это вообще было возможно для кошки.
— В одиннадцать утра, серьезно? — Сообщение было предназначено только для Фауста, Лаз знал что мужчину таким не проймешь, Ронду смущать он не собирался. Пройдя гостиную насквозь, он вышел на балкон и, обернувшись крупным белым ястребом, взмыл в небо, туда, где его уже ждала Принцесса, получившая от своего человека сигнал. Даже вернувшись в цивилизацию, Лаз не смог отказаться от радости полета и наслаждения от ветра, бьющего в крылья, так что минимум раз в несколько дней срывался в такие вот воздушные прогулки. Все равно до вечера и встречи с Эминой делать ему было решительно нечего.
.
Слезы закончились где-то час назад. Может быть дело было в обезвоживании, может быть в том, что стало понятно: этим уже ничего не изменить, но Эмина больше не плакала. Просто сидела в уголке кособокой кареты, подогнув колени к подбородку и пустым взглядом обозревая окрестности сквозь узкую щелочку в деревянной стенке.
Ее отец, то и дело бросающий на дочку недовольные взгляды, сидел в противоположном углу, скрестив руки на груди и бурча себе под нос что-то неразборчивое. Они выехали на рассвете и все прошедшие часы подобная картина сохранялась, за исключением резких истерик девушки, быстро подавляемых сильными руками и магией Эмрата. Впрочем, даже этих вспышек в последние пару часов уже не было. Со своей участью Эмина не смирилась, но рассеченная губа и быстро посиневшая скула дали понять, что сейчас она ничего с происходящим сделать не сможет. Кучер, третье и последнее, если не считать лошадей, живое существо в их маленькой компании, молчал как рыба и в дела отца с дочерью не лез, что бы девушка не кричала и как бы не просила остановиться. А когда она попыталась выскочить из кареты на ходу, услышав звуки едущего навстречу экипажа, получила от Эмрата такую оплеуху, что потом еще долго слышала одним ухом лишь оглушительный звон.
Ей не сказали ни куда ее везут, ни зачем, но было очевидно, что ничем хорошим это путешествие не закончится. Однако, по прибытии, у нее, по крайней мере, может появиться шанс на побег или хотя бы на попытку, все лучше чем бессмысленное противостояние находящемуся постоянно начеку отцу.
К сожалению, ни ее планам на побег, ни планам Эмрата как можно быстрее и как можно выгоднее пристроить дочку, и так засидевшуюся в девках, в какую-нибудь аристократическую или около того семью, не было суждено сбыться.
— Тормози колымагу! — Скрипучий, словно у говорившего в горле застряла россыпь битого стекла, голос, вывел капитана Налима из раздумий.
А пытающийся казаться уверенным, но дрожащий от страха голос кучера, оборвавшийся отвратительным бульканьем, заставил уже скривившееся в гневе лицо Эмрата вытянуться и побледнеть.
— Слышьте, вы, там, внутри! Вылазьте! И без глупостей, а то кончите как этот ваш, извозчик, хе-хе… — смех у говорившего был еще противнее чем голос, однако заглушивший его гогот минимум полудюжины глоток сильно отвлек от этого внимание.
Эмина переглянулась с отцом, но, похоже, выхода просто не оставалось.
Их было семеро, все верхом и, судя по тому, что никто так и не спешился, а кучер опрокинулся на козлах с чисто перерезанной почти до середины шеей, из которой все еще медленно толчками вытекала кровь, минимум один из остановившего карету отряда был магом. Эмина взвизгнула и прижалась к отцу, сейчас любые конфликты потеряли свое значение. Вот только психологическим состоянием Эмрат мало чем отличался от дочери и то что он не завизжал от страха было пределом его возможностей. Ноги мужчины предательски подкашивались, ладони вспотели, во рту, наоборот, словно прошлась песчаная буря, да и вообще его сейчас можно было легонько толкнуть и капитан Налима упал бы навзничь, как подкошенный.
