Однако куда больше изменений произошло не снаружи, а внутри его организма. Сейчас было бы сложно даже причислить Лаза к какому-либо животному роду, потому что под чешуйчатым доспехом скрывалась совершенно безумная мешанина из самых разных тканей, органов и систем. Большинство привычных внутренних органов исчезло: легкие, кишечник, почки, селезенка — все это либо было полностью убрано, либо настолько видоизменено, что обычный человек ни за что бы не понял истинного предназначения того или иного органа. Только сердце пока оставалось более-менее узнаваемо, но с помощью множества самых разных трансформаций Лазу удалось увеличить его силу во множество раз. С костями и мышцами происходило что-то и вовсе непонятное, просто потому, что ни того, ни другого в привычном понимании больше не было. Лишь позвоночник и череп, самые сложные в изменении части скелета, остались в старом виде, весь остальной опорно-двигательный аппарат Лаза сейчас больше походил на однородную кашу из тканей, пронизанную нервными окончаниями и кровеносными сосудами.
В целом Лаз уже встал на путь полного отказа от привычных физиологических систем и останавливаться не собирался. Сейчас в его теле и внесенных в него изменениях не разобрался бы даже сам Чабу А‘Маку, создатель магии трансформации, и к чему в итоге приведут эти изыскания сказать было попросту невозможно.
Сейчас это тело не то чтобы было очень нужно, один-единственный противник, даже такой большой и сильный, против магии такого уровня мало что мог сделать. Однако не использовать весь имеющийся арсенал было попросту глупо, Лаз уже давно отучился пафосно поддаваться противнику, сражаясь «одной левой». А потому, не слишком церемонясь с мутировавшей вороной, он одним мощным прыжком, подправляя траекторию телекинезом, оказался у твари на загривке.
Несмотря на то, что новая боевая форма, даже с учетом передвижения почти что на четвереньках, ростом намного опережала Фауста, по сравнению с чудищем южного континента Лаз все равно казался маленьким и слабым. Вот только это было вовсе не так. Гибридные мускулы, лишенные большинства недостатков обычных мышц, в разы более крепкие, упругие и эластичные, способные к тому же сжиматься до плотности стали, создавая для самих себя скелетную основу, не нуждались в огромных размерах для того, чтобы продемонстрировать свои возможности.
И как бы гигантская тварь не пыталась скинуть с себя неожиданно цепкого и сильного врага, Лазу все его потуги были нипочем. Ворон катался по земле, бил прилипалу крыльями, пытался достать длинными когтями, но все было бесполезно. И если бы целью Лаза было непосредственно убийство монстра, все закончилось бы куда раньше. Однако чудище с мутировавшей душой было для него в первую очередь ценным образцом для исследований, так что любые повреждения он старался сводить к минимуму. И в этом уже не раз опробованная тактика была как нельзя кстати.
С каждой секундой движения ворона-переростка становились все медленнее, удары — слабее, а в подслеповатых глазах постепенно исчезали гнев и воля к борьбе. В отличие от морской твари, ворон был теплокровным, так что переохлаждению мозга сопротивлялся дольше, но в конце концов и это чудище просто не смогло подняться после очередного переката через спину. А еще через пару минут стихли и последние конвульсивные подергивания.
— Подальше, слышишь!? — Крикнула Ронда вслед уже снова ставшему человеком Лазу, телекинезом утаскивавшего мертвого мутанта в глубь леса.
— Слышу, слышу, не надо кричать.
Глава 16
Одни ли мы во вселенной? Вопрос, которым земные ученые задавались едва ли не чаще, чем вопросами улучшения собственного благополучия. Есть ли там, в космосе, иные миры, иные цивилизации, иные расы? Лаз до сих пор не знал ответа на этот вопрос. Определенно, мир, куда он попал, не был землей, вот только и на иную планету это ну никак не было похоже. Несмотря на то, что очертания Люпса не были даже близко похожи на земные материки, а в небе по ночам светили совсем иные звезды, по ночам всходила почти знакомая, также покрытая кратерами луна, да что далеко ходить, ведь этот мир был населен ровно теми же существами, что и Земля. Не только люди, но и ровно те же самые собаки, коты, птицы, деревья, рыбы и так далее. Если не считать подвергшихся мутации из-за энергии Зверя чудищ, флора и фауна Люпса повторяла его родной мир до невозможности точно, так что иной планетой, находящейся за тысячи или даже миллионы световых лет от Земли, этот мир просто не мог быть.
С другой стороны, бога, как думал Семен Лебедев до самых последних минут жизни, тоже не было. Так может эти совпадения в флоре и фауне — и не совпадения вовсе, а высшая воля? Хотя нет нельзя поддаваться этой притягательной теории, потому что раз сказав: «Все по воле Божьей» — уже не захочешь больше думать. Ведь таким образом можно объяснить вообще все, включая наличие магии, о которой на Земле лишь мечтали.
Но все-таки, существуют ли на свете, не важно, одна ли это вселенная или параллельная, населенные планеты? Какие-нибудь разумные жуки? Формы жизни на основе серы или кремния, о которых так любят спорить фантасты? Разумные планеты? Осознавшие себя звезды? Облака живой плазмы? Лаз не знал ответа, да и никто, кроме того самого бога, скорее всего, не знал.
Однако, как оказалось, иные расы, отличные от человеческой, все-таки существуют. И не где-то там, в бескрайних просторах космоса, а тут, на Люпсе. Ну, или вернее, на пока еще безымянной планете, одним из континентов которой является Люпс. И четверо людей, на протяжении целых двух месяцев выживавшие там, где уже через неделю пасовали лучшие исследователи и сильнейшие маги человечества, стали теми, кто смог убедиться в этом лично.
Все началось с того, что углубляясь в просторы южного континента все дальше и дальше, Лаз и компания стали замечать некоторые изменения во встречающихся им чудищах. Мутации, вызванные энергией Зверя, были, как не странно, довольно стабильными. Да, лишние конечности, огромные размеры, совершенно иные, по сравнению с оригиналом, повадки и рацион, но того, что так любили изображать земные фантасты, когда речь заходила о мутациях, будь то радиация или какое-нибудь аномальное излучение, не было. Ни болезненных опухолей, ни текущих из всех отверстий едких жидкостей неизвестного происхождения, ни неестественно раздутых конечностей. Если бы сюда попал человек, ни разу в жизни не видевший обыкновенных животных, он бы вряд ли заподозрил, что с местной фауной и флорой что-то не так.
Однако, чем глубже они забирались, тем чаще им попадались существа, выглядящие мягко говоря нездорово. Конечно местная живность безостановочно сражалась за выживание, так что раны и увечья самой разной тяжести не были чем-то необычным, но такие повреждения, что Лаз замечал на некоторых существах, просто не могли быть следствием сражения с другим животным. Нет, опухолей и вытекающих жидкостей все еще не было, но было кое-что даже более странное.
Птицеподобное существо, правда покрытое густым мехом и имеющее аж пять пар крыльев, от чего напоминало летучую сороконожку, тяжело планировало с дерева на дерево. Вот только каждое его крыло словно находилось не на своем месте, ни симметрии, ни соблюдения законов аэродинамики, столь важных для любых крылатых существ. Вскрыв его, Лаз обнаружил, что не только снаружи, но и внутри тварь выглядела словно криво собранный конструктор, только за счет невероятной живучести, обеспечиваемой энергией Зверя, она еще умудрялась дышать.
