Главной его целью на сегодня было дать этой троице понять, как можно более аккуратно и дипломатично, что они не пленники и переговоры будут вести лишь на равных с рыболюдьми. На самом деле, Лаз предполагал, что ни один из пятерых магов не обладает очень высокой силой души, максимум на уровне человеческого высокого потенциала, что означало, что даже у Ронды, а тем более у него самого заклинания должны быть куда сильнее. Вот только всегда стоило делать поправку на неизвестные факторы, ведь он не знал, чего успел достичь гений рыболюдской магической мысли. Сила заклинаний зависела далеко не только от потенциала души и количества энергии. Так что без крайней нужды обострять ситуацию не стоило.
«Мы. Вы. Дружба.» — для начала он решил закрепить успех предыдущей «встречи». Рыболюди переглянулись, но, судя по всему, вести переговоры и правда был уполномочен лишь один, поскольку советоваться со своими спутниками он явно не собирался. Уже знакомый жест сомкнутых рук стал отличным началом.
«Мы. Вам (руки от груди вперед, словно движение в брассе). Вы. Нам (обратное движение).» — вроде бы ничего сложного, рыболюди должны были понять.
Уполномоченный представитель в лице Бай Тана, немного подумав, показал сначала на купол, потом на себя и своих товарищей, а потом с недоуменным видом обвел рукой Лаза и компанию. Посыл был очевиден: «Что мы вам можем дать я понимаю, но что вы можете нам предложить?» — именно то, чего Лаз и хотел.
«Вы. Смотрите.» — Форму рыболюда он создал еще в первый же день своего пребывания в куполе, скопировав того самого солдата, на котором приехал в лазарет. Оставалось лишь внести несколько индивидуальных штрихов.
Когда земляного тирея, что вел с ними переговоры, окутал странный черный дым, Байтан сильно напрягся. Да, он очень надеялся на положительное завершение этих переговоров и хотел получше узнать этих существ, таких одновременно похожих и непохожих на них самих. Однако сложившиеся за многие годы предубеждения и стереотипы в отношении этой расы не давали ему довериться им окончательно. И как бы его разум не желал отринуть эти клише и взглянуть на четверых разумных перед ними объективно и беспристрастно, в душе какой-то противный голосок постоянно твердил: «Не верь этим варварам, они опасны!» Может быть это и не было плохо, ведь это означало, что он никогда не потеряет бдительности. И Байтан, как ему казалось, был готов совершенно ко всему, что может последовать за этим густым туманом. Как же сильно он ошибался.
Кокон черного дыма медленно вырос и расширился, а когда лопнул, на троих тиреев вместо бледного, маленького, покрытого белым мехом подобия смотрел уже самый настоящий, безо всяких сомнений настоящий тирей. И пусть его кожа была слишком светлой, светлее даже чем у женщин, пусть вместо обычного плавательного костюма или доспеха на нем была все та же человеческая мешковатая одежда, пусть у него не было полагающегося каждому жителю комплекса амулета, это не имело никакого значения.
Грубый и простоватый Борса Крахам в совершенном шоке сложил руки над жабрами в молитве морскому богу. Сврай, вечный скептик и зануда, не заметил как его рот приоткрылся, показывая три вырванных нижних зуба — позорный символ предательства, что он всегда старательно скрывал. Сам же Байтан, от неожиданности позабыв структуры всех заклинаний вместе с правилами ведения переговоров, сделал несколько шагов вперед, к непонятно откуда появившемуся собрату, прежде чем смог прийти в себя и, смущенно покачав головой, вернуться обратно. Между тем фигуру белого тирея снова окутал густой туман, а через секунду на его месте уже вновь стоял тот земляной тирей с широкой улыбкой во все лицо.
Байтану стоило колоссальных усилий сохранить спокойствие и, ни разу не дрогнувшими руками (за что по возвращении он пообещал себе целую канистру жабьего масла) показать свой вопрос.
.
Эффект был произведен шикарный. Лаз, для которого магия трансформации уже давно стала естественной словно дыхание, поначалу даже не понял, почему эти трое были настолько удивлены. Однако потом он представил, что было бы, если бы нечто подобное он увидел на Земле, в бытность свою Семеном Лебедевым. Может быть рыболюди и владели магией, но подобные вещи вероятнее всего для них были столь же удивительными, сколь и для землян.
Быстро перекинувшись обратно, ведь вместе с формой пришли и все те неприятные последствия нахождения на воздухе, что мучали представителей этой расы, Лаз, поймав довольные улыбки Ронды и Мара и одобрительный кивок Фауста, снова обернулся к рыболюдям в ожидании реакции. Долго ждать не пришлось.
Бай Тан, первым пришедший в себя, что делало ему немало чести, жестикулируя немного сумбурно, но все-таки смог передать смысл своего вопроса. Показывая пальцем то на Лаза, но на самого себя и своих спутников, он спрашивал: «Ты такой же как мы?»
Улыбнувшись, Лаз отрицательно покачал головой, как он успел убедиться, этот жест у рыболюдей был в ходу. Похожей пантомимой он развил эту мысль, сказав, что на самом деле он такой же как его спутники. А вот дальше было уже сложнее. Ему нужно было объяснить, что его превращение было магией, специфической и пока незнакомой жителям купола, но все-таки магией, а не какой-то мистической силой.
Удалось это не сразу, пришлось продемонстрировать рыболюдам навыки телекинеза, манипуляции составом и свойствами материи и энергии, а также еще несколько раз превратиться в свою версию рыбочеловека, но в конце концов, похоже, до них дошло. А потом, уже не просто с козырями в рукаве, а с полной рукой джокеров, Лаз снова показал те же четыре жеста: «Мы. Вам. Вы. Нам.» — скрепив их победоносной улыбкой.
.
Варвар Джи Даз и Малютка Алексис Даз (в девичестве Вуч), отфыркиваясь от мелко моросящего на улице дождика, стояли в прихожей и болтали с хозяйкой. После окончания академии и атаки на Апрад бывшие студенты высшей группы факультета магии, коих теперь было лишь пятеро, собирались все вместе очень редко. Причин тому было несколько.
Во-первых, их всех, как ближайших друзей Лазариса Морфея, в первые недели после нападения затаскали по разным следственным конторам, причем не только кристорским, где, раз за разом задавая одни и те же вопросы, пытались выведать, жив ли еще этот самый Лазарис Морфей, «опасный для себя и окружающих». И чем больше ребятам приходилось говорить, что их лучший друг и лидер их маленькой компании бесспорно умер от перегрузки собственной энергии и несовместимых с жизнью травм, тем меньше им хотелось это вспоминать, что неизбежно случалось при встрече.
Во-вторых, у всех пятерых в жизни очень резко появилось слишком много проблем и неотложных дел, за решением которых незаметно пролетали месяцы, а для некоторых и годы. У Лани с Сарифом были свои сложности, у Мари, которая, как оказалось, на момент атаки была беременна дочкой покойного Лазарга Симона, свои, Джи Даза и Алексис неприятности также не обошли стороной.
К счастью в финансовом плане у этих двоих все было в порядке. Отец Джи Даза, влиятельный и невероятно богатый аристократ, сумел отвести от сына большинство последствий случившегося во время атаки инцидента, так что молодой человек не страдал от невозможности найти хорошую работу, да и денег папа всегда был готов дать в случае чего. У Алексис в этом отношении дела шли похуже, но, с другой стороны, ее семья и не была настолько известна и состоятельна, а потому, даже учитывая все последствия произошедшего, потеряли они не слишком сильно. А потом еще и Варвар сделал девушке предложение, тем самым решив большинство затруднений ее семьи.
