Хорошая жизненная цель — отомстить богу. Но для этого нужна была сила. И даже после того, как он стал Ужасом из Сайркина, его силы было далеко недостаточно.
Закрыв глаза, Лаз нырнул в пространство своей души. Знакомый пейзаж серой пустоши его даже не удивил. Черной амебы больше не было. Вместо нее был дракон. И Лаз больше не чувствовал той дуальности восприятия, когда он одновременно смотрел на свою душу и из нее. Он сам был этим драконом и больше в серых пустошах не было никого и ничего.
Граница, отделяющая этот мир от реальности, стала намного тоньше, чем когда-либо и теперь душа уже не воспринималась как что-то отдельное. Поднявшись с серого пепла, заменяющего здесь землю, Лаз огляделся и осмотрел себя. Тело дракона, на самом деле и являвшееся его душой, наполовину состояло из энергии Зверя. Вернее, оно состояло из смеси двух энергий, переплетшихся настолько сильно, что отделить одну от другой уже не представлялось возможным. Впрочем, Лаз и не собирался этого делать. Потому что энергия Зверя подарила ему так необходимую силу.
Магами-теоретиками было эмпирически доказано, что душа человека попадает в его тело, когда это тело только-только появляется, то есть при зачатии. Уже в этот момент душа имеет определенную силу, влияющую на будущий потенциал человека, как мага. Однако никакими существующими заклинаниями или устройствами определить этот потенциал на данном этапе невозможно, поскольку души матери и ребенка в ее утробе слишком сильно переплетены. И лучше не спрашивать, каким именно образом удалось получить эти знания.
На протяжении беременности душа ребенка, ровно как эмбрион от пуповины, подпитывается от души матери и растет. В момент рождения душа формируется окончательно, отделяясь от материнской. Полученная от матери на момент рождения часть условно считается единицей отсчета, потому как если у человека нет никакого таланта к магии, то сила его души так и будет равна этой самой единице, помноженной на возраст. Но чем больше была сила души в самом начале, тем больше потенциал и тем быстрее душа будет развиваться в будущем. Душа не имеющего потенциала человека каждые девять месяцев увеличивается в объеме на ту самую единицу. Довольно логично, что душа мага за тот же срок вырастет сильнее.
Максимально возможной силой при рождении обладают души людей, называемых в Кристории высшими. Если выражать ее в числовом эквиваленте, то получится примерно восемь, то есть души высших в восемь раз сильнее душ тех людей, что потенциалом не обладают вовсе. Из этих восьми единицу дала душа матери, остальные семь попали в эмбрион в момент зачатия. Откуда — неизвестно и вряд ли в ближайшие сотни лет кто-либо сможет это узнать. Но это вопрос уже к будущим поколениям.
Лазу, а вернее тогда еще Семену Лебедеву, на момент смерти было почти тридцать. Так как на Земле магии не существует и все души имеют одну силу, все тридцать лет он жил с той самой единичкой. Вот только, попав в иной мир, в растущего в утробе матери Лазариса Морфея, его душа осталась неизменной. И раз душа не-мага становится сильнее на единицу каждые девять месяцев, не сложно посчитать, что Лаз при рождении получил силу души в сорок единиц.
Конечно, это все не слишком точная наука, души двух разных людей, даже с совершенно идентичным магическим потенциалом, могли сильно отличаться. Интеллект, физическая сила, развитая фантазия, какие-то таланты, вроде идеального слуха или мастерства художника — все это влияло на душу, как и еще миллион других причин. Но тот факт, что душа Лаза была в разы сильнее даже душ высших магов, не вызывал сомнений.
Когда он превратился в Ужас, ему было девятнадцать. И уже тогда его душа по силе почти сравнялась с душой Савойна Листера. Однако за пять с половиной прошедших лет его душа выросла куда сильнее, чем должна была.
Пока он был Ужасом, его душа продолжала поглощать энергию Зверя, вот только для Лаза эта сила перестала быть чужеродной. Теперь его душа состояла из чего-то среднего между ней самой и энергии Зверя, а с учетом того, что она, вливаясь в его тело, захватывала с собой и чистую природную энергию, из которой и состояли обычные души, получившийся в итоге объем был эквивалентен не пяти, а скорее пятидесяти пяти годам жизни.
Сейчас в силе души с Лазом на всем континенте могли бы посоперничать от силы человек пять-шесть, находящихся в самом верху списка «Кому за двести». И пусть после возвращения сознания процесс поглощения энергии Зверя сильно замедлился, скорость роста его души все равно увеличилась почти втрое.
И все те искажения, что Лаз когда-то чувствовал в своей душе, также исчезли. На самом деле, его душа сейчас вообще слабо походила на человеческую. И дело было не только в энергии Зверя. Исцеляя душу Сына Монарха, Лаз не раз и не два наблюдал ее невероятно сложную, но, тем не менее, статичную и стабильную структуру. Дракон был лишь оболочкой, как и когда-то черная амеба, удобной для человеческого разума визуализацией. Находящаяся же под этой оболочкой душа теперь ни единой секунды не пребывала в покое. Самым похожим, что Лаз мог вспомнить, были лавовые лампы, одно время популярные на Земле. Только происходящее в его душе было на несколько порядков более сложным и запутанным. Энергия Зверя ли постаралась или еще что, но теперь ему, похоже, придется привыкать к такой форме своей души, по крайней мере никакого неудобства Лаз не испытывал.
Энергия Зверя, между прочим, не только над его душой постаралась. Пока он был Ужасом, она, изменявшая его форму по собственному желанию, умудрилась еще и оригинальную шкурку подлатать. Вынырнув из мира своей души, Лаз оглядел уже себя реального. Форма, в которой он сейчас находился, совершенно точно не была трансформацией. Это было его настоящее тело, то самое, что чуть не умерло во младенчестве от слабости, что постоянно болело, в котором было столько сломанных костей, что «позавидовал» бы и бывалый каскадер, то самое, что лишилось левой руки до середины предплечья стараниями оборотня Турбаса Дайло.
Лаз, преодолевая боль от перегрузки души, поднес к лицу левую ладонь. Настоящую, живую, ничем не отличающуюся от правой. Перевел взгляд на накаченные бицепсы, потом на идеальные кубики пресса…
— Да уж… — пробормотал он, пока что не отваживаясь вставать, но понимая, что двигаться в этом новом-старом теле будет невероятно легко и свободно. — Двадцать четыре года, два безумства, двадцать тысяч убитых — и вот у меня тело, готовое к печати на обложках журналов. Всего-то. Может стоит рекламу запустить? Думаю, на Земле найдутся люди, привести себя в форму для которых было куда сложнее…
С Ужасом, а вернее формой Ужаса, все тоже было не слишком просто. После слияния с энергией Зверя, трансформацией в привычном смысле слова это уже не было. Тело монстра больше не было магическим, а во время превращения тело самого Лаза не оказывалось в некоем особом подпространстве. Он и правда превращался, по-настоящему, как оборотни из земных книжек. Ужас был ровно настолько же реален, как и его нынешнее тело, как и лежащая сейчас без сознания на кровати Айна, как решетки и стены этой камеры.
И это порождало несколько крайне неприятных выводов. Во-первых, несмотря на мощнейшую регенерацию, способную отрастить даже оторванные конечности, Лаз больше не мог «пережидать» повреждения одной формы внутри другой, просто потому что с этого момента у него было лишь одно тело и травмы при превращении не становились бы легче. Во-вторых, Лаз уже испытывал это на себе, смена формы теперь была, мягко говоря, крайне болезненной, ведь он больше не перепрыгивал между телами, а каждый раз менял и перестраивал собственное. И над этим Лазу еще предстояло подумать, потому что каждый раз перекидываться с такими муками было слишком даже для него. Также эксперименты с формами отныне становились не только болезненными, но и крайне опасными. Если раньше Лаз мог создать из энергии в качестве заготовки тело без легких, пока подыскивал подходящий материал для опытов, то теперь подобное грозило быстрой и мучительной смертью. Все изменения придется тщательно продумывать и только потом воплощать в реальность, а значит простор для фантазии сильно сокращался. С другой стороны, Ужас и так был чуть ли не вершиной биологической инженерии, так что придумать что-то еще для его улучшения было крайне сложно.
