Но бдительности он всё равно не терял, продолжая мониторить номер и вообще всё здание магией. Опыт звериной жизни и понимание того, что в не контролируемом им полностью месте могло произойти что угодно, не давали сознанию полностью погрузиться в объятья его однофамильца. И именно эта бдительность, под час граничащая с паранойей, помогла Лазу не только выжить, но и защитить своих товарищей.
Под аккомпанемент острейшего приступа дежавю Лаз почувствовал, как откуда-то сверху, из тёмного ночного неба, падает нечто невероятно мощное и разрушительное. Айна, несмотря на полудрёму, ощутила опасность буквально спустя долю секунды и, как и тогда, в Брайме, повернула к Лазу полные недоумения глаза. Однако, в отличие от нападения Мастеров культа, сейчас девушка сумела отреагировать куда быстрее. И когда двоих людей, алкарн и кошку окутали мягкие и в то же время невероятно прочные объятья Голема, она не растерялась и успела дополнительно усилить защиту формы земли своей магией.
А потом база «Одиннадцати Крыльев Даата» погрузилась в адское пламя.
Глава 17
В отличие от браймского инцидента, сейчас Лазу нужно было защищать не восемьдесят человек, а лишь троих, энергии у него после пожирания души Рудгерта стало больше, магия Айны сильно помогла, сделав защиту Голема раза в два прочнее, а корпус, где они находились, даже близко не был в эпицентре удара. Вот только и атака была куда разрушительнее того, что выдали когда-то Мастера культа. Разрушительный потенциал заклинания, потрясшего базу «Крыльев», превосходил всё, что Лаз когда-либо видел и, вероятно, был сравним по мощности со взрывами ядерных бомб над земными Хиросимой и Нагасаки.
Несколько десятков крупных и более чем трёх сотен мелких зданий превратились в обломки. Даже арена, защищённая множеством зачарований, не выдержала, оставив после себя лишь потрескавшиеся внутренние стены в окружении груд камней. Стоило ли говорить, что все не-Мастера, находившиеся на базе, за доли секунды превратились в пепел. Да и подчинившим души магам пришлось непросто. «Обычных» Мастеров осталось двое из семи, а из пяти лидеров организации справиться с подобным смогли трое, и то Марсиния «выжила» лишь потому, что её настоящее тело было где-то далеко и уничтожены были клоны. Завёрнутое во множество слоёв одежды нечто, на самом деле являвшееся человеческой старушкой, сгорело во взрыве, несмотря на всё сопротивление. А Лев, почти не обладавший магией и потому не успевший вовремя почувствовать приближение угрозы, умер, даже не успев проснуться.
Однако это всё выяснилось много позже. Пока же база «Крыльев» была погружена в настоящий хаос, и не только из-за самого взрыва, но и благодаря противникам, поспешившим расправиться с ослабленным врагом. И Лаз с остальными, неожиданно оказавшиеся практически половиной всего населения базы, стали одними из главных мишеней.
В оплавившийся бок Голема ударился огромный, размером с грузовик, ледяной снаряд. И судя по тому, что в этом пекле лёд даже не думал таять, а наоборот, гасил весь огонь вокруг и даже начал замораживать саму форму земли, это точно была магия Мастера. Впрочем, сам ледяной маг показался почти сразу же, в сопровождении напарника приближаясь к тому, что осталось от элитного жилого корпуса. Вот только, похоже, атакующие не смогли понять, что внутри земляной оболочки скрывается не один, а целых четыре врага.
Фауст, которому Лаз открыл проход сквозь тело Голема, на совершенно безумной скорости врезался в Мастера Льда, даже не собираясь тормозить. И противник не успел среагировать на так быстро изменившиеся условия схватки, а так как специализировался на стихийной магии, достаточно крепим телом, как тот же Лев, похвастаться не мог. В результате чего его голова была буквально сорвана с шеи, мгновенно лишив Мастера жизни. Хотя, то, что осталось на ладони пёстрого мечника, уже сложно было назвать головой или хотя бы угадать в этом какие-то очертания. В обычной жизни Фауст мог быть сколь угодно непосредственен и беспечен, но, когда дело доходило до настоящего боя, полутысячелетний воин не знал ни сомнений, ни жалости.
И он уже собирался, вырвав из попавшегося на пути остова фундамента железную арматуру, атаковать напарника убитого Мастера, но тут высокий алкарн, почти закончивший какое-то, явно не самое приятное заклинание, вдруг застыл в воздухе, с тупым выражением глядя на Сайлу. Магия суккубы, в разы усиленная способностями Айны, сработала за считанные секунды, превратив подчинившего свою душу мага в тупого болванчика.
— Ну и отлично, — констатировал Фауст, занося арматуру, чтобы метнуть врагу в череп. Живучесть Мастеров диктовала довольно однообразный путь стопроцентного избавления от угрозы.
Но тут уже сам пёстрый мечник почувствовал, как наливаются тяжестью мышцы и любая агрессия куда-то улетучивается. Эффект длился каких-то пару секунд, но этого хватило, чтобы Фауст понял его происхождение и с удивлением повернулся к Мастеру Эмпатии.
— Не смей! — голос Айны был как никогда силён и внушителен. Весь тот опыт, что она накопила за три года командования войсками каганата, сейчас проявлялся в полной мере и даже без магии она смогла бы остановить любого.
— Не время для пацифизма, девочка! — рявкнул пёстрый мечник, поднимая свой импровизированный меч и наставляя его на бывшую принцессу. — В любой момент могут появиться его дружки! Мы на войне и за тобой не стоят отцовские армии! Здесь лишь один закон: убей или будешь убит, так что это ты не смей мне мешать!
— Буду мешать, сколько захочу! — от Айны неожиданно дохнуло такой мощью, какой от Лаза не всегда можно было почувствовать. И такой отпор даже Фауста заставил захлопнуть челюсть и сделать неуверенный шаг назад. — Пока я жива, никто никого не будет убивать! Тем более когда он уже обезврежен. Ты понял меня?!
Пёстрый мечник с недоумением перевёл взгляд на Лаза, уже вернувшегося в человеческую форму и сейчас отдыхавшего, прислонившись к чудом уцелевшей стене первого этажа. Принцесса, нисколько не пострадавшая в результате взрыва, бережно вылизывала хозяину щёку.
— Чего молчишь? Успокой свою ненормальную, она ведь нас так однажды в гроб всех сведёт!
— Ну во-первых, — улыбнулся молодой человек, — не смей так говорить про мою жену. А во-вторых, даже если я считаю, что ты прав…
— Лаз!
— Даже если я считаю, что он прав, — чтобы ускорить общение и действительно не допустить несвоевременного появления подкрепления противника, Лаз переключился на ментальное общение. — Айна, это не значит, что я буду игнорировать твои слова и желания. Но ты также должна понять, что такие вещи влекут за собой последствия. — Девушка, уже начавшая было улыбаться, вдруг посерьёзнела и посмотрела на мужа странным, просящим взглядом. Вот только Лаз останавливаться не собирался, буквально вбивая каждое слово в решимость Айны. — Ты не хочешь, чтобы мы убивали — хорошо. Я понимаю и принимаю это. Но спрошу: что, если, оставив его в живых, мы в итоге накличем на себя куда большую беду, как и сказал Фауст? Что, если в результате умрёт кто-то из нас? Что, если умру я? Ты сможешь нести ответственность за это своё решение? А если умрёшь ты, сможешь ли сказать перед смертью, что твоя смерть и мои из-за этого страдания стоили его жизни?
