Однако в конце концов девушка решила пока что оставить всё при себе. Во-первых, потому что Лаз и так заботился слишком о многом: пытался утроиться в новом мире и получить нужные сведения и ресурсы, не попавшись в лапы особых служб, а почти каждую свободную минуту посвящал попыткам разобраться в феномене межпространственного перемещения, чтобы как можно быстрее вернуться на Люпс. Айна не хотела отягощать его голову ещё и этим, тем более что ничего плохого изменения в себе не несли, скорее наоборот. Во-вторых, она слабо представляла, что Лаз вообще мог сделать. Разобраться в сути идущего в её душе процесса? Это точно могло подождать до более спокойного времени. Ускорить этот процесс? С учётом того, что её душа отторгала энергию Зверя, словно иммунная система — вирус, Лазу подобное точно было не под силу. Прервать его? Она не хотела этого. Перемены давали не только большую магическую силу, но и, как ей казалось, влияли на неё саму, делали увереннее, твёрже, хладнокровнее. Не без внутренней борьбы, но Айна признавала, что, случись подобное нападение на Люпсе — у неё не хватило бы смелости так разговаривать с Фаустом. Ну а в-третьих, сыграла её собственная гордость. Девушка хотела в кои-то веки сама разобраться со своими сложностями, не прибегая к помощи мужа.
И, вероятно, через какое-то время у неё это бы получилось, и даже без каких-либо особых потрясений. Возможно через несколько месяцев, а может спустя годы, но Айна всё-таки пришла бы к правильному ответу. Ведь на самом деле он был в буквальном смысле прямо у неё под носом. Проблема была лишь в том, что родившаяся и выросшая на Люпсе девушка не имела ни единой возможности получить хотя бы минимальную подсказку. Но когда эпицентром происходящего является твоя собственная душа, куда сложнее так никогда и не наткнуться на ответ.
Однако карты легли немного иначе и обитателям Сфарры пришлось увидеть невозможную в их мире магию намного раньше. А всего-то и понадобилось, что довольно туманное предсказание одной из кукол Мирэлы о том, что появление троицы попаданцев и их приход в «Одиннадцать крыльев» — идеальная возможность, чтобы разобраться со старым врагом. Да, предсказание оказалось совершенно верным. Мастеру Любви удалось без больших хлопот, подчинив Марсинию и заставив её спровоцировать Лаза, выманить Даата из его логова на находящуюся почти у самой границы двух империй базу. Но, вероятно, для самой Мирэлы было бы лучше, если бы её ручной пророк ошибся.
Айна создавала одно заклинание за другим на такой скорости, о какой раньше могла лишь мечтать, но этого всё равно было мало. Да, они с Сайлой держались вдвоём против семи, но ключевое слово тут: «держались». Не считающиеся ни с какими рисками враги, обработанные магией Мастера Любви, бросались в атаку подобно берсеркам. После этого боя половину из них почти наверняка ждала смерть от перенапряжения души, но это было бы слабое утешение для Айны и остальных. Особенно если бы они сами умерли, к чему всё, в принципе, и шло.
На самом деле бывшая принцесса была готова к этому. Конечно, она не хотела умирать, но с самим фактом своей смерти смирилась уже очень давно и единственное, чего она хотела — это не остаться в последний момент одной. Но с этим вроде как всё было в порядке: рядом были союзники, друзья, любимый человек…
Сердце Айны пропустило удар. Лаз. В тот раз, когда она держала обугленное нечто, оставшееся от Мастера Метаморфоз на руках, её сознание было где-то очень далеко, так что происходившее она помнила очень смутно. Так что сейчас не сразу смогла провести связь между двумя событиями: её потенциальной смертью и появлением Монстра. Но, к счастью, озарение посетило её не слишком поздно. И девушка поняла: если Лаз будет уверен в том, что бой проигран и её, Айну, ждёт гибель, он вполне мог бы повторить ту же ошибку и дать волю закрытому на замок безумию. А подобного Мастер Эмпатии допустить просто не могла.
Вот только что сделать, чтобы помешать молодому человеку в очередной раз заключить сделку с дьяволом, Айна не знала. Ей с трудом удавалось сводить к ничьей свою битву, что уж говорить о том, чтобы помочь Лазу, тем более что против Мастера Метаморфоз выступали враги куда сильнее, чем против них с Сайлой. И хуже всего было то, что благодаря связывающей их души нити Айна могла почувствовать, что Лаз и правда уже готовится выпустить чудовище на волю.
От осознания собственной, вновь и вопреки всем стараниям, беспомощности, разум девушки окутало отчаяние. Но длилось это лишь доли секунды, потому что почти сразу же место отчаяния заняла злость. На саму себя, на Даата, на Мирэлу, даже на Лаза за то, что он вновь собирался совершить непоправимое, несмотря на то, что пообещал ей никогда этого не делать. А злость довольно легко перетекла в нечто куда более опасное и разрушительное. В то, к чему Айна после войны с культом Монарха пообещала себе никогда не прикасаться. Безумная ярость, скопированная у Лаза, захлестнула сознание…
Чтобы в очередную секунду раствориться без следа в невероятно прекрасной и чистой энергии, вышедшей из самых глубинных областей её души. Сила эта была нежной и ласковой, но при этом необъятной и непоколебимой, и Айна, хотя никогда не видела свою маму, была готова поклясться, что в этот момент чувствовала именно её объятья. А ещё как-то само собой пришло понимание: именно эта энергия ответственна за все происходившие с ней изменения. Более того, Айна точно ощущала её раньше. Давным-давно, в подземной тюрьме Чибака Сиджи, в странном сне, после которого она решилась помочь Ужасу. Девушка до сих пор не могла вспомнить, что именно видела в том сне, но спутать было невозможно. Спокойная и величественная, мягкая и любящая, эта сила стёрла злобу, успокоила горячечный бег мыслей и эмоций и придала уверенности.
Однако ограничиваться одним лишь внутренним миром Айны она не собиралась, продолжая расти и становиться могущественнее, заполнив сначала разум, потом тело, а потом начав выливаться в окружающий мир. И три десятка сражавшихся Мастеров, готовых умирать и убивать ради победы, вдруг остановились в едином порыве повернувшись в сторону Мастера Эмпатии.
А посмотреть было на что. Чёрный и красный цвета, полностью захватившие полыхающую пожарами ночь, вдруг почувствовали, что их нагло теснят. Прекрасное белоснежное сияние, в котором, словно звёзды, застыли изумрудные искорки, расходилось от Айны всё дальше и дальше, захватывая и подчиняя себе тьму и огонь. В месте, меньше получаса назад превращённом в пылающий ад, эта картина смотрелась настолько дико и вместе с тем необъяснимо притягательно, что продолжать тот же бой казалось настоящим преступлением. И даже куклы Мастера Любви, чьи мозги были промыты до самого дна, на краткие секунды словно очнулись ото сна: их лица, искажённые гримасами гнева, расслабились, разжались кулаки, исчезли почти созданные заклинания. Правда, сама Мирэла, похоже, всё-таки сумела оказать сопротивление умиротворяющей ауре и осознать, что для неё и её подчинённых происходящее не сулило ничего хорошего.
— Убейте её немедленно! — вложенной в приказ магии оказалось достаточно, чтобы большинство болванчиков «Разбитого сердца» очнулись от наваждения и поспешили исполнить приказ, наплевав на все иные битвы. Но при этом нельзя было не услышать в голосе Мастера Любви предательскую дрожь.
