* * *
Лаз, с аппетитом поглощавший обед в столовой академии, и правда был в прекрасном расположении духа. То, что он четыре дня к ряду зверски пытал, а потом хладнокровно убил человека, не только не испортило ему аппетит, но и помогло немного успокоить бурлящую внутри ярость. Его ночному гостю досталась роль отдушины, куда Лаз смог выплеснуть накопившиеся стресс, нервы и беспокойство. И уже только это было максимально наглядным подтверждением того, что от того Лазариса Морфея, что щадил и жалел врагов потому что считал себя недостойным решать чужие судьбы, не осталось и следа. Тридцать лет Люпса со всеми его испытаниями и хаосом полностью изменили его отношение к жизни, своей и других.
Впрочем, вероятнее всего это было неизбежно. Даже если бы не было тьмы в его душе и энергии Хаоса, деформировавшей и искажавшей его сущность, может быть перемены не были бы столь разительны, но они всё равно были бы. В том мире такому человеку как Семён Лебедев было не выжить. От землянина в Лазе остались лишь знания наук, полустёршиеся воспоминания да любовь к тяжёлой музыке, которой на Люпсе и Сфарре ему катастрофически не хватало. В остальном, хотя внешне он казался интеллигентным и даже утончённым молодым человеком: всегда в строгом костюме, аккуратно выбрит и причёсан, со всеми вежлив и обходителен — под этой оболочкой таилось нечто в полном смысле этого слова жуткое.
Так что ничего удивительного, что после того, как у Лаза на несколько месяцев забрали жену и лучшего друга, отправив их непонятно куда в рабство, первый, на которого он смог спустить свою ярость, окончил в виде бесформенного окровавленного обрубка человека, едва способного мыслить и говорить. Жалости и раскаяния Лаз не испытывал ни доли мгновения. Во-первых, потому что для него, не обладавшего навыками Айны в ментальной магии, это был единственный способ выудить из ночного гостя необходимую информацию и убедиться в её достоверности. А во-вторых, потому что Лаз не сомневался: за свою явно продолжительную карьеру агент культа примерно также замучил до смерти не один десяток, а то и не одну сотню человек. Это было своего рода возмездием, к правосудию, правда, не имевшим никакого отношения. Просто, как говорится, что посеешь — то и пожнёшь.
А раз благодаря этому Лаз узнал что-то полезное, то возмездие это было совсем не напрасным. Узнал он, действительно, немало. Часть воспоминаний киллера была заблокирована особой магией наподобие клятвы души и раскрыть Лазу особо важные секреты он был физически не в состоянии, но даже так у доверенного агента культа Зверя в голове было предостаточно сведений. Имена предыдущих жертв, контакты в культе, с которыми киллер связывался ради новых заказов, информация, которую он выудил из «допрашиваемых», раскрывавшая немало грязных секретов богатейших и влиятельнейших людей страны, досье на Си’Прака, которое он прочёл перед отправкой на свою последнюю миссию, а также куда более полное и всеобъемлющее представление о культе Зверя Сфарры, чем то, что имел Лаз.
Как Мастер Метаморфоз и опасался, последователи «бога» в Эрде имели огромную власть. Они не захватили престол, как это было в начале континентальной войны на Люпсе и императора, похоже, нельзя было считать частью культа, но у них было достаточно сил, чтобы влиять на политику империи и даже напрямую продавливать выгодные им законы и приказы. В грубом приближении около тридцати процентов всего Эрда находилось под властью культа. А если посмотреть на картину более глобально и учесть не фактические активы и средства, а само влияние тех или иных сторон и организаций, то выходила и вся половина империи. Половина крупнейшей и сильнейшей Эрдской империи Сфарры находилась в руках непримиримых врагов Лаза.
Деньги, армия, Мастера, многолетние накопления артефактов от самых простых до таких сложных как грибы подавления магии против одного, хоть и невероятно могущественного мага. Разрыв сил можно было себе представить. Единственным преимуществом, что пока имел профессор Сван — это его инкогнито. Никто не знал и не догадывался, что молодой профессор магии изменчивости и Мастер Метаморфоз, в одиночку вырезавший главную базу одной из крупнейших теневых группировок Леракии — один и тот же человек. Другая внешность, новая, в первом и даже втором приближении совершенно идеальная история, полное отсутствие ауры Мастера, с его навыками скрыть её Лазу было раз плюнуть. И это позволяло Лазу постепенно и неторопливо накапливать другое преимущество. Информацию.
Пока что он не узнал ничего сверхъестественного, но уже имевшейся информации хватило бы на парочку скандалов национального масштаба. И даже не важно было, что у него не было никаких фактических доказательств. Культ не просто так многие годы и, возможно, даже века тщательно отсекал все возможности огласки своего существования. Если из ста человек девяносто девять не поверят в слухи, это будет означать, что один поверит. И в полумиллиардном Эрде это было пять миллионов уверовавших в существование культа. Из этих пяти миллионов точно нашёлся бы хотя бы один, что сумел бы по-настоящему докопаться до истины и явить её миру. Культ опасался Лаза не потому, что ему было что-то известно, а потому, что он мог стать первой искоркой огромного и страшного лесного пожара, потому что они его не контролировали.
Именно поэтому к Лазу был отправлен ночной гость. Не чтобы вызнать местонахождение потенциального ящичка с компроматом, а чтобы затушить искру. Вот только мастер-дознаватель словно нырнул в чёрную дыру. Ничего нового о Лазе культ не выяснил, наоборот, лишь ещё больше запутался в происходящем. Статус и личность Лаза начали вызывать лишь больше вопросов, вот только действовать против него теперь было уже нельзя. Культ облажался и судя по довольному лицу молодого профессора, это было в рамках его ожиданий. Посылать второго киллера было даже не бессмысленно, это был настоящий идиотизм. Был также вариант отправить кого-нибудь к его жене или друзьям в Заргане, но теперь уже ни у кого не было уверенности в успехе. Из неудобного шантажиста, похожего на некстати выскочивший на лице прыщик, Лаз превратился в неизвестную и неопределимую болезнь, лечить которую без диагноза было себе дороже.
А потому культ рассудил здраво: не можешь победить — возглавь. Тем более что молодой профессор сам уже выказал вполне однозначную заинтересованность культом. Позволение ему присоединиться решало проблемы с компроматом, а также потенциально могло принести даже выгоду. В конце концов в культ входили далеко не только сильные мира сего, но и те, кто был наделён менее заметными, но не менее полезными навыками. А у Лаза эти навыки определённо были.
Глава 8
— Профессор Сван, можно с вами переговорить? — когда Лаз вышел с очередной лекции, его неожиданно перехватил ректор Си’Прак.
С начала учебного периода и его встречи с ночным гостем прошло чуть больше недели и за это время в его сторону не предпринималось никаких действий. Даже соглядатаи, которых глава академии приставил к Лазу, думая, что тот не заметит, исчезли. Вряд ли это была вежливость, скорее уж Си’Прак не хотел, чтобы с его людьми произошло то же, что с наёмным специалистом культа. Потому что не приходилось сомневаться: прежние злоба, недовольство и презрительность, что ректор испытывал к мелкому профессору, благодаря какому-то удачному шансу получившему шанс шантажировать его, Си’Прака — всё это обратилось дымом. Теперь глава академии чувствовал в адрес Лаза лишь удивление, густо замешанное на страхе. Потому что, даже если молодой человек не сам обладал способностью по-тихому справиться с ночным гостем, то эта сила принадлежала кому-то, стоящему за профессором магии изменчивости.
