— Такое и правда возможно? — на лице пёстрого мечника легко читался скепсис.
— Клятва души — это не составленный на бумаге контракт. И клянёшься ты не кому-то, а самому себе. Если, к примеру, ты поклянёшься никогда не саршировать анунаков, эта клятва не будет иметь ровным счётом никакой силы, поскольку эти слова для тебя ничего не значат. Тут примерно та же история. Ты привык пользоваться люпсовской системой байз, и, пусть ты знаешь что такое раку, для твоего сознания это не очевидная информация. Чтобы понять, сколько это — триста раку, тебе надо напрячь голову, вспомнить отношение раку к байз, пересчитать… так что, если немного вмешаться в клятву, а также чуть-чуть использовать на тебе гипноз, всё вполне может получиться. На другой конец света ты от неё не сбежишь, конечно, так как будешь понимать, что клятва такого бы точно не позволила, но вот превратить… — Лаз на секунду задумался, — пятьсот байз в, скажем, пятьсот текбайз — уже не проблема.
— Ты тоже пересчитываешь в уме? — усмехнулся Фауст, правильно истолковав паузу.
— Ага. Несмотря на то что я столько лет прожил на Люпсе, система моего старого мира мне до сих пор куда привычнее, потому что именно в ней я всегда делал все расчёты при проектировании. Так что на меня такого рода клятва тоже должна будет сработать похуже.
— Ясно… но ты правда собрался меня гипнотизировать?
— А что, боишься, что я чего-нибудь лишнего тебе внушу?
— Были такие подозрения, да.
Лаз рассмеялся.
— Не переживай, это не в моих интересах.
— Почему это?
— Потому что для гипноза я использую созданный с помощью Айны артефакт, сам-то ментальной магией не владею, так что всё будет довольно грубо. Стоит в твоём сознании нарушиться хотя бы какой-нибудь одной из заданных установок, как тут же разрушится весь гипноз целиком. Так что я ограничусь только частью про раку, можешь не переживать.
— Ну смотри.
— Мне кажется, что пока что второй вариант будет лучше. Не будем сразу рубить с плеча. К тому же так будет намного легче, когда решим уничтожить клятву и нужно будет выйти из зоны действия подавителей.
— Ты опять будешь мне у душу лезть?
— Не сегодня. Вернусь через пару дней. Нужно подготовить тебе маскировку. К тому же тебе сейчас стоит отдохнуть немного.
— Хорошо. Прямо сейчас собираешься уходить?
— Нет, мне ведь надо тебе рассказать, что вообще сейчас происходит и насколько всё плохо.
— О, это я люблю, валяй.
* * *
— Такие вот пироги.
— Да уж… — выслушав историю о последнем полугоде Лаза, на что ушло добрых два часа, Фауст, уже поднявшийся с земли и теперь сидевший, прислонившись к дереву, глубоко вздохнул. — А я ещё думал, что мне с этим рабским контрактом тяжело.
— Да ладно тебе, «тяжело», не оскорбляй даму. Княгиня очень изящной конституции.
— Ой, да иди ты… — спорить пёстрому мечнику сейчас было слишком лень. — Ты реально собираешься сражаться с таким монстром? Ты не забыл? Это ведь не наш мир. Нам до него не должно быть особого дела.
— На Люпсе был почти такой же монстр. Считай, что это тренировка перед возвращением. К тому же у меня есть отчётливое ощущение, что в этой борьбе я найду ответы на многие свои вопросы. Кто была та, что отправил меня на Люпс и зачем, кто такие Монарх и Зверь и что им от меня нужно, откуда такая тьма у меня в душе… это для меня едва ли не более важно, чем война на Люпсе.
— Серьёзно? А если пока ты будешь узнавать правду культ победит?
— Мы убили большинство их Мастеров. После взрыва Ронды и убийства Рудгерта у них осталось хорошо если четыре-пять. И теперь я понимаю, что новых наклепать в экстренном режиме у них не получится. А через несколько лет и у наших наверняка начнут появляться свои Мастера. Единицы, но этого будет достаточно, чтобы поддержать баланс. Так что быстрой победы ни одной стороне не получить.
— Но ведь люди будут умирать.
Это был их вечный спор. Как бы хорошо они ни дружили, как бы хорошо друг друга ни знали, принять позицию другого по этому поводу было для обоих попросту невозможно.
— Люди всегда умирают, Фауст. Они умирают и в этом мире от действий местного культа. И войны с поражением культа не окончатся. Во время войны я принял на себя ответственность за жестокие поступки, которые совершал, но я не собираюсь брать ответственность за то, что я не делаю для Люпса, находясь здесь. С тем же успехом я мог бы волноваться за свой родной мир, в котором прожил первые тридцать лет жизни. Его население в десять раз больше, чем у Люпса, и войны куда масштабнее и кровавее, а с магией я мог бы сделать очень много. И если ты думаешь, что я считаю себя больше жителем Люпса, чем Земли, то ты ошибаешься. Просто на Люпсе у меня остались близкие люди, а на Земле — нет.
— Но ведь и твоя семья может пострадать, Лаз. Что если ты вернёшься и узнаешь, что опоздал на какой-нибудь месяц?
— Значит такова судьба. Только в глупых книжках герой всегда успевает в самый последний момент остановить клинок врага или обезвредить бомбу. В жизни, если ты не пришёл заранее, ты всегда — опоздавший. А что если я вернусь, но нам не получится победить, потому что культ опять использует какую-нибудь хитрую магию, которую я смог бы отменить, если бы узнал то, что хотел? Ведь магия — это не строгая система, она зависит лишь от того, как мы её понимаем и воспринимаем. Ты можешь поручиться, что, вернувшись просто так, мы победим? У культа нашлась магия перемещения между реальностями. В этом мире они смогли использовать энергию Хаоса совершенно жутким образом, от которого мы чуть не погибли. Что ещё может быть у них в рукаве? Ты знаешь? Я нет.
— Опять ты…
— Что?
— Используешь логику, твою-то мать! Я знаю, что твои доводы правильны и не могу с ними спорить, но нельзя во всём руководствоваться логикой! Нужно давать вести себя чувствам. Иначе однажды ты окажешься в полном и беспросветном одиночестве!
Пёстрый мечник осёкся. Губы Лаза расплылись в его фирменной жуткой ухмылке, невозможной для нормального человека с нормальной мимикой, а глаза заволокло чёрным. Выглядело это настолько неестественно и жутко, что Фауста, видевшего это уже не один десяток раз, всё равно передёрнуло.
— Чувства? Хочешь скажу, что я чувствую? Я хочу к чертям разорвать всех, кто посмел тронуть тебя и Айну, прикончить ту бабу, которую ты только что трахал, вломиться во дворец и насадить императора жопой на самую длинную пику, какую найду, а после превратить всю эти насквозь прогнившую империю в выжженную пустыню! Чтобы больше не осталось ни единой мрази, которая бы посмела поднять руку на мою жену! Такими чувствами ты хочешь, чтобы я руководствовался?
Исходившая от Лаза жажда крови и убийства была настолько сильна, что даже Мастер Меча, навидавшийся в своей жизни самой разной жути, задрожал и схватился за рукоять меча. К счастью, всё закончилось также быстро, как и началось. Молодой человек раз моргнул и чёрные глаза снова стали обычными, как и улыбка от уха до уха.
