Однако Лаз не был Лазом, если бы не попытался как-то обойти столь досадное ограничение. И, с определёнными оговорками, но ему удалось. Если бы он предоставил учёным Эрда это своё изобретение, мгновенно стал бы национальным героем. Потому что довольно невзрачно выглядящий шарик в его руках был первым рабочим прототипом НАПИ — нейтрализатора ауры подавления изломов. Пока что он работал лишь в крайне ограниченном радиусе и выгорал изнутри за считанные минуты, но это всё равно было бы незаменимым приобретением для шпионов, разведчиков и диверсантов всех калибров.
У Лаза таких шариков было пять, каждый прятался внутри одной из завитушек вензеля на блокнотике. И первый он использовал, чтобы использовать мастерскую магию для смены внешности и не поднять тревогу. Если не брать в расчёт его боевые формы, нарушающие множество законов природы самим своим существованием, сами по себе меняемые им тела были стабильны и незаметны для подавителей. Но вот смена формы уже была совсем другой историей. Закон сохранения массы никто не отменял и, к примеру, превращение Лаза с его ростом в метр девяносто и весом больше девяноста кило в средней комплекции Саймона Свана не могло пройти без участия магии излома. Так что первый из пяти НАПИ пришлось использовать ещё до начала основного действия, чтобы сохранить инкогнито.
Отломанная завитушка с пространственным карманом внутри, а также отработавший своё шарик отправились в путешествие по канализации и Мастер Метаморфоз, уже вполне обычной магией подправив ставший слишком маленьким костюм, вышел из кабинки. Подойдя к раковине, тщательно вымыв руки и умывшись, Лаз встретился глазами со своим отражением и довольно улыбнулся. И у него была на то веская причина: впервые за почти год он вернул свою настоящую внешность. Правда выглядел он сейчас лет на пятьдесят, «состарив» кожу, соорудив себе аккуратные усы и бороду и вместо привычной короткой причёски убрав длинные волосы в конский хвост. В этом определённо были свои риски, но не слишком большие. Людей, помнивших его внешность достаточно хорошо, во всей Сфарре можно было сосчитать по пальцам, а уж узнать под таким «гримом» его и вовсе смогли бы максимум трое: Айна, Фауст и может быть Ашадин. А вот с женой после столь долгой разлуки Лаз всё-таки хотел встретиться в своём истинном теле.
Вернувшись в тронный зал, он спокойно влился в толпу, взял с подноса официанта бокал с игристым вином и какой-то снек, и с совершенно искренним интересом принялся рассматривать внутреннюю отделку стен. Посмотреть там было на что, скульпторы и художники постарались на славу, украсив тронный зал батальными полотнами, портретами предыдущих императоров и изображениями эпизодов из мифологии Сфарры и Тэрна. Последнее Лаза, ещё в земной жизни интересовавшегося самыми разными религиями и верованиями, интересовало особенно. Первый снек с рубленным мясом вскоре исчез и Лаз взял ещё один, продолжая разглядывать стены. До окончания церемонии чего-либо другого предпринимать он не собирался. Разве что, прогуливаясь между гостей, отыскал в толпе княгиню Саймскую и молчаливо стоявшего у неё за спиной Фауста. Лицо, которое он собирается использовать, Лаз уже демонстрировал, так что Мастер Меча не удивился. Лишь кратко кивнул, подтверждая, что тоже заметил друга. Повторив ту же «процедуру» с Ашадином и тем самым выполнив запланированную на данный момент программу максимум, Лаз с чистой совестью вернулся к созерцанию.
Наконец, спустя почти полтора часа, когда количество выпитых Мастером Метаморфоз бокалов начало приближаться к двузначному числу, в тронном зале наконец началось необычное шевеление. Слуги торопливо сновали между людьми, собирая бокалы и тарелочки, а сами гости прерывали разговоры, разворачиваясь в сторону входа. Церемония начиналась.
Большинство уже прибыло, а опаздывающих ждать больше никто не собирался. Так что кронпринц, до сих пор остававшийся стоять коленопреклонённым на входе, наконец поднялся и направился по парадному коридору вслед за последними гостями. За ним бесшумно закрылись огромные, высотой по десятку метров, створки ворот.
Внутри тронного зала на пути от входа к трону начал образовываться естественный коридор. Гости расступались, давая кронпринцу пройти. Когда Лаз только входил во дворец, из-за большого потока народу и того, что наследник престола стоял, склонив голову, нормально рассмотреть виновника торжества ему не удалось. Но теперь, хоть он не стоял в первых рядах, благодаря высокому росту обзор получился отличный.
Барс’Майрот Раут, кронпринц Эрдской империи, был поджарым молодым человеком чуть выше среднего роста. Судя по небольшим рожкам, проглядывавшим из-под копны тёмно-каштановых волос, россыпям чешуек на щеках и не совсем человеческим тонким и заострённым ногтям, в роду у него были алкарн, но это и не было удивительно. Политические союзы между правящими династиями великих империй имели место быть ещё до законодательного одобрения межрасовых браков, так что бабка или прабабка Майрота вполне могла быть принцессой Седьмых Крыльев. Сейчас же, спустя семьдесят лет после официального уничтожения границы между людьми и алкарн, примесь крови крылатой расы для политика в каком-то смысле даже была преимуществом, можно сказать наглядным подтверждением его непредвзятости.
Кстати, если хотя бы половина подслушанных Лазом за эти полтора часа слухов имела связь с реальностью, своим титулом Майрот частично был обязан, образно говоря, своим рожкам. Титул кронпринца в Эрде не принадлежал автоматически первенцу, а присуждался самим императором наиболее достойному занять престол. И с учётом того, что оба старших брата Майрота были на сто процентов людьми, в этих слухах вполне могла быть доля истины. Впрочем, уже просто по одной способности держать себя можно было понять, что кронпринц получил свой титул не просто так. Лаз в своей жизни видел немало монархов, как хороших так и плохих, и без особого труда мог ощутить эту полумистическую ауру величия и власти, что окружала настоящих правителей. У Майрота эта аура уже была, несмотря на то, что на престол он ещё не взошёл. А если присовокупить к этому искрящийся в глазах ум и привлекательную внешность, можно было получить практически идеального лидера. Каким монархом, хорошим или плохим, станет в будущем Барс’Майрот Раут, сказать Лаз не брался, но по крайней мере в этой роли он точно будет на своём месте.
По мере того как кронпринц шёл через толпу, гул разговоров начал постепенно стихать. И когда Майрот наконец остановился в десяти метрах от трона, встретившись со своей женой, дожидавшейся его в конце людского коридора, можно было услышать лишь редкие шепотки. Постояв около минуты, именинник опустился на одно колено и в ту же секунду на полу в зале зажглись тонкие алые линии. Их предназначение стало понятно как только гости начали поспешно перемещаться, вставая в обозначенные линиями ровные ряды и также опускаясь на колени. В данном случае чёткого распределения позиций не предполагалось. Рядом могли оказаться князь, Мастер и какой-нибудь популярный оперный певец, более того, даже кронпринц не оказался как-то выделен в толпе кроме того что его место было прямо напротив трона. Под ногами Майрота зажглась такая же алая линия и вскоре наследник престола стал лишь одним из многих в первом ряду коленопреклонённых гостей. Где-то в этом же ряду должны были стоять и недавно присоединившиеся к гостям жёны императора и все его дети. Однако это было не вопросом лени или некомпетентности организаторов. Наоборот, так и было задумано, это было частью скрытого символизма. Таким образом демонстрировалось, что император, который должен был появиться с минуты на минуту, был правителем и владыкой для всех и каждого в равной степени, что для кронпринца, что для последнего крестьянина. Крестьян на подобном мероприятии, понятно, не было, но смысл был понятен и так.
