Ощущение того, как распадается его душа, по мельчайшим крупицам превращаясь в чистую энергию, создававшую стабильный межмировой портал, было пыткой. А вместе с ним, что доставляло Лазу некое извращённое удовольствие, страдал другой ОН, умиравший вместе со своим оригиналом. Однако продлилось это не слишком долго. Лишь несколько кратких секунд — а потом сознание Лаза погрузилось во тьму. Он умер, умер по-настоящему, без каких-либо оговорок. Это не было как когда «богиня» вырвала его душу из тела и отправила в иной мир. Тогда умерло лишь его тело, без которого, как Лаз теперь знал, жить можно было вполне успешно. Теперь умерла его душа. От неё ровным счётом ничего не осталось, она была до последней частички превращена в энергию и использовала для последнего его заклинания. Вернуть Лаза к жизни не могло ничто, даже сила магии Порядка Айны, ведь её банально не к чему было применять. Не было таких законов, установив которые можно было воссоздать распылённую в ничто душу.
Вот только сила Хаоса не создавала никаких законов. Она их ломала, корёжила, искажала и уничтожала. И найденное им заклинание магии Хаоса, которое Лаз запустил перед своей смертью, сломало реальность. Там, где мгновение назад была лишь пустота, появилась первая искорка, за секунду выросшая в десятки, потом в сотни, в тысячи раз, и вскоре пространство, где только что находилась душа Лазариса Морфея, оказалось погружено в бурю. Чёрную бурю. Протуберанцы тьмы словно соревновались в силе, устраивая бесконечное буйство, сталкиваясь друг с другом, разрушаясь, разлетаясь в стороны, лишь чтобы через мгновение вновь сшибиться в самом бессмысленном и самом естественном противостоянии во вселенной. Именно так отныне выглядела душа Мастера Метаморфоз… нет. Мастера Хаоса.
Вихри росли, становились всё больше и больше, пока наконец их не стало достаточно, чтобы суметь поддерживать сознание. И Лаз пришёл в себя, чтобы испытать худшую боль, что когда-либо испытывал в своей жизни. Вообще вся боль за всю его прошлую жизнь не стоила даже мгновения того кошмара, что он чувствовал сейчас. Ему хотелось умереть снова, но это уже было невозможно. Воссоздание души оказалось в мириады раз больнее, чем её разрушение.
Ему показалось, что прошли года, но когда к нему вернулось зрение и слух и он вновь ощутил себя в своём теле, то понял, что с момента, как он отправил Айну в портал, не прошло и десятка секунд. Он до сих пор падал на землю, а со стороны культа к нему ещё даже не успел долететь здоровенный алкарн. Усилием мысли Лаз выправил полёт и замер в воздухе. Крылатый бодибилдер тоже остановился, не долетев нескольких десятков метров.
— Ты… — пробормотал он, начав пятиться от Лаза.
— Я, — улыбнулся Мастер Хаоса. — И я жив.
Хаос был нужен, чтобы искажать и деформировать законы реальности. По сравнению с тем, на что был способен Хаос, способности обычных Мастеров были похожи на детскую игру в песочнице в сравнении с работой карьерного экскаватора. И сейчас лаз собирался впервые опробовать свои новые силы.
Из последнего потайного пространственного кармана появился боевой доспех, который Лазу так и не удалось испытать где-либо кроме спаррингов с Фаустом. Однако сейчас он ему был нужен не для этого. За несколько секунд броня, представлявшая из себя смесь высоких технологий и магии охватила тело Мастера Хаоса. А потом начала меняться.
Сквозь гладкие и обтекаемые линии начали прорезаться широкие шипы и изгибы, за спиной раскинулись две пары широких кожистых крыльев, а на шлеме, изначально совершенно гладком, выросли четыре витых рога и вспыхнули огоньки глаз. Доспех больше не походил на что-то искусственное, если не знать, что это лишь оболочка, можно было подумать что это самостоятельное живое существо, даже его грудь начала подниматься и опускаться в такт дыханию своего оператора. В этой новой броне словно по какому-то инстинктивному озарению, воспользовавшись словно бы бесконечно притекавшей в его душу отовсюду энергии, Лаз объединил всё что знал о магии и технологиях. Фактически, сейчас в одной этой броне собрались сильные стороны всех его боевых форм. Концепция энергетического семени Лешего, сила технологий Ужаса, гибкость и всевозможные рецепторы и органы чувств Каппы и способность вечно подпитываться окружающей бесхозной энергией Дьявола. Голема, как чисто-оборонительную форму, можно было не считать. Сверху же это всё было приправлено только что обретёнными, пока ещё крайне сырыми и поверхностными, но уже невероятными знаниями о магии Хаоса. Из-за того, что материал доспеха явно не был рассчитан на такое надругательство над собой, он уже начал распадаться, удерживаясь в целом состоянии лишь за счёт магии. Его запаса прочности должно было хватить от силы минут на пятнадцать, а то и куда меньше. Но этого времени Лазу было более чем достаточно.
— Плевать, что вы вырвали меня из моего мира, плевать, что из-за вас я страдал как никто другой, плевать на все ваши гнусные планы и интриги и то, что их надо предотвратить! — Рёв Лаза разнёсся над толпой Мастеров и люди отшатнулись, чувствуя ярость монстра. — Но за то, что по вашей вине я не увижу рождение своей дочери, вы все сегодня СДОХНЕТЕ В МУКАХ!
Глава 33
Сознание плыло над безграничным океаном ярости. Пожалуй ещё ни разу он не испытывал ничего подобного. Бой в теле Дьявола воспламенял эмоции, заставлял упиваться буйством словно какой-то маньяк. Сражение в форме Ужаса было наполнено холодным блеском металла, готового убить, готового разорвать, готового уничтожить, но при этом сохранявшего чистоту и твёрдость. А сейчас…
Сама по себе сила этой ярости была больше, чем когда либо, действительно почти безграничной, и если бы убивала не магия, но эмоция, от более чем трёх сотен Мастеров в секунду остался бы лишь пепел. Но Лаз не ощущал, что тонет в ней. Раньше, сражаясь, он, иногда больше, иногда меньше, но всегда терял самого себя. Его рациональная сторона личности временно отступала на второй план, лишь направляя просыпающегося кровожадного монстра, а эмоциональная грань, та, что осталась от Лазариса Морфея-человека, и вовсе «засыпала», словно не хотела принимать участие в творящемся кошмаре. Подобный внутренний разброд в целом никак не мешал, но когда внутри человека, пусть гармонично, но уживаются три разных, кардинально отличающихся друг от друга личности, это не может не сказываться. В любой момент времени одна из сторон подавлялась, а другая доминировала, и это накладывало определённые ограничения.
Однако теперь всё это исчезло. Пережив смерть, возрождение и слияние со своим Альтер-эго, Лаз в качестве побочного эффекта избавился также и от своего диссоциативного расстройства. Хаос просто перемешал все эти личности настолько сильно, что они уже не могли быть разделены и в конце концов стали единым целым. Больше не было сомнений, не было противоречий, не было неясностей. Разум был ясен как никогда прежде. Слившись с Хаосом, как бы это ни было парадоксально, Лаз вернул своей психике полную стабильность. Вот только в его случае «стабильность» ни в коем случае не означала «норму», а чистота сознания не мешала упиваться убийствами и кровью.
И первым на себе это ощутил Ланс. Исчезнувший со своего места четырёхкрылый силуэт появился перед лидером Мастеров культа за какие-то жалкие доли секунды. И окажись на его месте какой-нибудь обычный Мастер, мгновенно лишился бы головы. Но даже так, когти крылатой брони остановились в считанных сантиметрах от шеи Ланса, врезавшись в светящийся мерным розоватым свечением барьер. Однако в безопасности лидер культистов ещё не был. Из места столкновения во все стороны брызнули искры, а потом барьер начал прогибаться внутрь, не в силах сопротивляться давлению.
