Майла лихорадочно пыталась придумать, что теперь делать. Ясно, что их ждут неприятности! Полиция не позволит ей просто улизнуть вместе с ковром. Как она докажет, что он принадлежит её семье? И как ей объяснить, почему он оказался на крыше?
Первый полицейский уже достал свой блокнот, чтобы записать адрес Майлы и тёти Юны. Нужно что-то сделать, и как можно быстрее!
– Моя племянница ужасно любит лазать, – поспешно сказала тётя Юна. – А теперь она боится спускаться. Нельзя ли ей помочь? Вызвать пожарную бригаду или что-то в этом роде…
Вызвать пожарных? Тётя Юна сошла с ума? Это привлечёт ещё больше внимания!
Майле больше ничего другого не оставалось. Скрестив пальцы, она пробормотала:
Подуй, ветер! Греми, гром!
Дождь, залей здесь всё кругом!
Тучи, темноту устройте,
мой побег от всех укройте!
Небо практически мгновенно потемнело. Публика вскрикнула от удивления. Над парком плыли чёрные дождевые тучи, и одна из них разверзлась прямо над павильоном. На зрителей обрушился настоящий поток. Полицейские тут же бросились под крышу, как и тётя Юна.
Майла промокла до нитки. Волосы прилипли к лицу, она почти ничего не видела. Приподняв ковёр, Майла и натянула его себе на голову.
– Давай, ковёр, взлетай же! – прошипела она.
Ковёр послушно поднялся. Майла цеплялась за него изо всех сил. Они соскользнули с крыши и полетели по воздуху. Ковёр быстро намок, стал тяжёлым – и это сказалось на его полёте. Майла, висевшая на нём, как на параплане, согнула ноги в коленях, чтобы не задеть ими землю. Ковёр раскачивался, то и дело совершая неожиданные развороты. Но Майле всё-таки удалось направить его к машине тёти Юны. Там она, отпустив его, спрыгнула на землю. Ковёр покорно приземлился рядом с ней.
– Молодец! – похвалила его Майла.
Она с тревогой огляделась. Кто-нибудь наблюдал за столь необычайным полётом?
Но никого не было видно. Все отдыхающие, вероятно, быстро попрятались, спасаясь от ливня.
Майла успокоилась. Она скатала мокрый ковёр и взмахом руки отправила дождевые облака дальше на запад. Оставалось надеяться, что тёте Юне удастся избавиться от полицейских!
Минут через пятнадцать появилась тётя. Вид у неё был совершенно подавленный.
– Что случилось? – с тревогой спросила Майла.
– Я нарушила все правила, – призналась тётя Юна. – Мне пришлось наложить на полицейских и людей в павильоне заклинание забвения, чтобы они забыли про девочку, вскарабкавшуюся на крышу. Ой-ой-ой! Юстус не должен об этом узнать!
– Зато у нас есть маглинг, – сказала Майла. – Даже если он насквозь промокший.
– Как и ты, – забеспокоилась тётя Юна. – Надеюсь, ты не простудишься! Разумеется, я могу наложить заклинание высыхания на тебя и ковёр. Теперь уже всё равно!
Майла ухмыльнулась. Тётя Юна взмахнула руками и произнесла:
Долой влагу! Всё вокруг сухое:
ковёр, ребёнок и всё остальное!
Майла тут же снова ощутила приятное тепло. Только её волосы придётся дома как следует расчесать, потому что они так крепко прилипли к голове, словно на неё вылили целый тюбик клея. Вероятно, всему виной шоковая сушка.
Засунув сухой ковёр в багажник, они поехали домой.
На сегодня уже достаточно охоты за маглингами!
Ложь и угрызения совести
По дороге домой тётя Юна сокрушалась:
– Что я наделала! Столько магии, как сегодня, я не позволяла себе с тех пор, как вышла замуж за Юстуса. Если он узнает, он точно бросит меня. И будет прав! Я давно должна была сказать ему, что я волшебница.
– Верно, – заметила Майла. – Но что дядя Юстус может иметь против этого? Немного волшебства облегчает некоторые аспекты жизни!
– Ты не представляешь, как устроены люди! – сказала тётя Юна. – Они ужасно боятся волшебства. Считают, что это нечто зловещее! Видимо, они боятся, что их могут заколдовать! Юстус наверняка не исключение. Иногда мне в самом деле хочется наложить на него небольшое заклинание – например, когда он начинает брюзжать…
«Если он такой брюзга, зачем ты вышла за него замуж?» – Майлу так и подмывало спросить об этом. Но она прикусила язычок. Ей не хотелось ещё больше огорчать тётю. Ведь та ждёт ребенка, а будущая мама должна быть весёлой и спокойной, потому что переживания и плохое настроение могут сказаться на малыше. По крайней мере, так считалось в мире волшебников – а тётя Юна всё ещё оставалась волшебницей, даже если пыталась вести себя как человек.
Несколько минут они ехали молча, потом тётя Юна произнесла:
– Как ты думаешь, можно учуять, что мы применяли волшебство?
Иногда во время использования заклинаний появлялись посторонние запахи – например, тот отвратительный запах пионов, который Майла ощущала, когда кто-то использовал чёрную магию. Но обоняние у всех разное, и Майла не знала, как с этим обстоят дела у людей. Но почему дядя Юстус должен что-то заподозрить, если от тёти Юны будет пахнуть фиалками или примулами? Может, это запах её новых духов!
– Ты чересчур переживаешь, тётя Юна, – попыталась успокоить её Майла. – Дядя Юстус наверняка ничего не заметит. Мы просто съездили на небольшую прогулку – не более того. Ты решила показать мне окрестности.
Тётя Юна, уставившись на дорогу, механически кивнула, словно она робот.
– Именно так, Майла. Я постоянно себя накручиваю, это моя самая большая ошибка.
К сожалению, дядя Юстус уже проснулся и вышел из дома, когда Майла и тётя Юна выгружали ковёр из багажника.
– Откуда у вас этот ковёр? – спросил он. – И зачем он вам?
Тётя сохранила присутствие духа:
– Майла захотела ковёр для своей комнаты, потому что она любит ходить босиком, а паркет такой холодный.
– Для этого необязательно покупать новый ковёр, – проворчал дядя. – Пустая трата денег! У нас на чердаке полно старых. Большинство из тех вещей, что ты привезла из путешествий, нужно выбросить!
Майла увидела, как тётя Юна раздражённо поджала губы. Она отобрала у тёти ковёр, потому что беременной нельзя таскать тяжести.
– Это я виновата, – соврала Майла. – Я очень хотела этот ковёр. Тётя Юна купила мне его только потому, что я ужасно тоскую по дому.
Она понесла ковёр в дом. Снаружи всё ещё доносилось недовольное ворчание дяди Юстуса. Майле больше всего хотелось заткнуть уши. Как тётя Юна могла выйти замуж за такого ужасного человека? Если бы бабушка Луна узнала! Она бы тут же превратила его в корявую яблоню или ветхую собачью конуру!
