– «А мне пора; там, где нарцисс, // Грустя, склоняет венчик вниз, // Могила есть в глуши дубравной…» – процитировал Джо и на секунду запнулся, силясь вспомнить дальнейшие строки.
– «… Туда мне надо поспешить, // Чтоб песенками рассмешить // Хоть на часок беднягу фавна
[9]», – тут же восторженно подхватил робот. – Это же мой любимый поэт, Уильям Батлер Йейтс. Не кажется ли вам, сэр, что вы добровольно спускаетесь в могилу? Что перед вами реально маячит смерть? Что спуститься для вас – значит умереть? Ответьте мне коротко, лишь «да» или «нет».
– Я помню, что мне сказал Календа, – ответствовал Джо угрюмо. – Он сообщил мне, что в глубине я отыщу нечто и что оно заставит меня убить Глиммунга, после чего навсегда остановится восстановление Хельдскаллы. Получается, я и в самом деле двигаюсь к смерти. Может быть, к своей собственной, а может быть, к чьей-то ещё, но, несомненно, к смерти.
Эти зловещие слова засели в его мозгу занозой, и он невольно их постоянно прокручивал, и было ясно, что забудутся они, если вообще забудутся, весьма и весьма не скоро.
«А может быть, никогда, – подумал Джо. – Быть может, они – клеймо, которое не сотрётся в моём сознании до самого конца моих дней».
– Я дам вам талисман, – проговорил робот и, порывшись в своей нагрудной нише, которая, очевидно, служила ему единственным, но тем не менее весьма обширным карманом, протянул Джо крошечный пакетик. – Здесь хранится знак, олицетворяющий чистоту и величие Амалиты. Проще говоря, его символ.
– И он оградит нас от зла там, внизу? – поразился Джо.
– Вы должны сказать: «Виллис, оградит ли он?..»
– Виллис, дарованный тобой талисман убережёт нас от зла в Маре Нострум?
Помолчав, робот неохотно признался:
– Вряд ли.
– Тогда зачем же ты его нам даёшь? – с сарказмом спросила Мали.
– Чтобы… – Робот задумался. – Нет, просто так. – Он умолк, и Джо показалось, что он ушёл в себя, словно человек, погрузившийся в свои собственные мысли.
– Спускаться нам предлагаю в единой связке, – сказала Мали, прикрепляя карабин на конце троса к скобе на своём поясе, а затем расположенный на противоположном конце троса – к скобе, притороченной к поясу Джо. – Его длина – двадцать футов, и он не позволит нам значительно удалиться друг от друга.
Робот безмолвно вручил Джо пустую пластиковую коробку.
– А это ещё зачем? – удивился Джо.
– Вдруг вы найдёте там осколки керамики. Вам ведь нужно будет во что-то их упаковать.
По-кошачьи приблизившись к штатному месту спуска – здоровенному отверстию в полу, снабжённому уходящей под воду лесенкой и огороженному почти по всему своему периметру стальными поручнями, – Мали проговорила:
– Двинулись.
Она зажгла подводный факел с термоядерной батареей в ручке и, коротко оглянувшись на Джо, решительно шагнула вперёд. Двадцатифутовый шнур немедленно натянулся, увлекая Джо к отверстию в полу, и он, позабыв обо всём на свете, солдатиком сиганул вслед за Мали.
Свет направленного вниз мощного прожектора на платформе вскоре поглотила тьма, и хотя ниже диковинной дрожащей рыбой мерцало пламя от факела Мали, Джо поспешно запалил и свой подводный факел.
– Как себя чувствуешь? – прозвучало вдруг у него в ухе.
Джо от неожиданности вздрогнул, не сразу сообразив, что их костюмы, конечно же, оснащены двусторонним средством связи.
– Нормально, – сообщил он.
Мимо проплыл косяк, и составляющие его разных размеров рыбы, равнодушно глянув на Джо, снова исчезли в кромешной темноте, начинавшейся сразу там, где умирал свет от пламени его факела.
– Ну и трепло же этот робот, – в сердцах проговорила Мали. – Мы без толку проболтали с ним минут двадцать, а то и больше.
«Но, так или иначе, мы всё же здесь, – подумал Джо. – Мы – в водах Маре Нострум и погружаемся всё глубже и глубже. Интересно всё же, много ли во Вселенной роботов, интересующихся теологией. Должно быть, один Виллис такой и есть, и Глиммунг намеренно использует его для заговаривания зубов нам – не в меру любопытным работникам».
Костюм автоматически включил обогрев, и Джо вскоре почувствовал, как отступает холод морской воды.
– Джо Фернрайт, – вновь раздался голос Мали. – А ты не думаешь, что меня к тебе подослал Глиммунг и, согласно его коварному замыслу, нырнули мы вдвоём, а на поверхность явлюсь только я одна? Ведь Глиммунг знает предсказание Календы. О таком раскладе ты, поди, даже и не задумывался?
Подобные мысли, разумеется, Джо в голову прежде не приходили, и у него даже дыхание перехватило. Ему немедленно показалось, что вода сдавливает его тело мёртвой хваткой, а сердце стремительно сковывает обжигающий холод. То был дремучий, первобытный страх, и обуздать его Джо даже не пытался.
– А с другой стороны, – продолжила Мали, – текст, который тебе показал Календа, мог быть сфабрикован специально для тебя, и напечатан он был в таком случае только в единственном экземпляре, который тебе, и только тебе, и был подсунут.
– Откуда тебе вообще известно о том Календе и о новых строчках в Книге? – просипел Джо.
– От Глиммунга.
– Значит, и он читал то же самое, что и я?.. Тогда получается, что те злосчастные строчки всё же не подлог и приведены они не в единственном экземпляре Книги, а будь иначе, где бы он их прочитал. Будь иначе, с чего бы ему в голову вообще взбрело прислать тебя ко мне.
Она лишь засмеялась и больше ничего не сказала, а они меж тем всё глубже уходили в бездну.
«Не возражает, из чего следует, что сказанное в последней редакции Книги – всё же чистая правда», – решил для себя Джо.
Факел Джо высветил чуть справа и ниже от него что-то огромное, бледно-жёлтое, а факел Мали выхватил из мрака ещё немного ниже часть местами уже покрытого кораллами позвоночника. То был скелет с кусками всё ещё разлагающейся на нём плоти, и скелет этот, очевидно, уже давненько опустился к самому дну Маре Нострум, и был он чудовищных размеров – поди, таких же, что и Ковчег, вместивший в себя некогда каждой твари по паре.
«Это же Ковчег смерти», – подумал Джо и тем не менее всё же спросил Мали:
– Что это?
– Скелет.
– Чей?
Джо невольно устремился к находке, стараясь получше осветить её своим факелом. Мали сделала то же самое. Вскоре они почти вплотную приблизились к скелету и оказались при этом совсем рядом друг с другом, и Джо даже различил сквозь кислородную маску её лицо – и по его выражению заключил, что обнаружить здесь такое она никак не ожидала.
– Это – Глиммунг, – проговорила она через силу дрожащим голосом. – Это – скелет древнего, давно умершего и позабытого уже Глиммунга. Он вовсю даже кораллами зарос. Должно быть, дрейфует вдоль дна лет сто, а то и более.
