– Все так говорят, но правда ли это? – спросила я, надеясь услышать «нет».
– К сожалению, да.
– А правда, что он был твоим лучшим другом?
Рубин кивнул.
– После войны он изменился. Он уже не был тем Кассианом, которого я знал. Раньше он был веселым.
Такого я даже представить себе не могла.
– Конечно, ему было нелегко смириться с тем, что он навсегда останется слепым. Мне кажется, это кошмар.
– Он был лучшим воином Элизьен, но никто не смог ему помочь.
– Сначала я думала, что он родился слепым.
– Это едва заметно. Кассиан тренировался, как сумасшедший, чтобы никто этого не замечал. Его нельзя сломить.
Я не была в этом так уверена, но промолчала. У меня было ощущение, что слепота все больше изматывает Кассиана.
– И нет никакой возможности восстановить его зрение?
– Вообще-то есть.
Я представила себе Кассиана, который видит, от которого мне не нужно было прятаться. Не то чтобы я могла осуществить это сейчас, но я хотя бы пыталась.
– И как? Почему он не попробовал это сделать?
Рубин отмахнулся.
– Королеве нужны все семь ауреолов, чтобы попросить о его исцелении.
Мои шаги замедлились. Мы остановились у волнореза и смотрели на море, которое обрушивалось на подножие скалы.
– Почему Элизьен этого не сделала?
– Магические предметы можно собирать в одном месте только в самых исключительных случаях. Каждая семья хранит свой ауреол, как настоящее сокровище. Их привозят во дворец только для коронации новой королевы или в случае, когда нашему народу грозит серьезная опасность.
– Почему?
– Они объединяют слишком много силы. Если кто-то получит все семь ауреолов, он сможет править всем волшебным миром и, возможно, миром людей. Никто не может взять на себя такую ответственность, не злоупотребляя властью.
– И зрение Кассиана не стоит такого риска, – заключила я.
– Он был готов пожертвовать своей жизнью ради своего народа, – ответил Рубин. – По крайней мере, я так думал.
– Что случилось потом?
– Элизьен исчезла. Трон не может оставаться свободным, и после изгнания Рэйвен свои права на престол заявила Ларимар.
– А для ее коронации нужно собрать все ауреолы.
Рубин кивнул, соглашаясь со мной.
– Она пообещала Кассиану исцелить его.
– Разве другие семьи не дали свое согласие?
Мы услышали голубиное воркование, и Рубин огляделся. Ларимар сидела в паре метров от нас и сердито смотрела на меня. Это я прекрасно понимала.
Рубин замер.
– Тебе лучше не вмешиваться в эту историю, Элиза. Больше не проходи через дверь. Тебе нельзя доверять Кассиану, он делает то, что она ему прикажет, – Рубин развернулся и пошел прочь.
Я ждала, что передо мной появится дверь, но Ларимар вспорхнула и улетела.
Скай ждала меня немного поодаль. Она настояла на том, что будет меня сопровождать, если я осмелюсь войти в логово льва во второй раз. Моя подруга считала, что в этом вопросе я слишком простодушна. Едва Рубин скрылся из виду, она подскочила ко мне.
– Что он сказал?
– Что шара у него нет.
– Что? Но эльфы так в этом уверены.
Я пожала плечами.
– А я откуда знаю? Что мне теперь говорить Ларимар?
– Он тебе раскрыл хоть какие-нибудь секреты?
– Теперь я знаю, что раньше Кассиан был веселым.
– Это не особо важная информация, – упрекнула меня Скай. – Мы должны знать, что произошло с Элизьен. Никто не исчезает просто так. Если она вернется, значит, все вернется на круги своя, верно?
– Возможно, Рэйвен ее убила, чтобы самой стать королевой, – предположила я.
Скай скептически посмотрела на меня.
– Ты же говорила, что она милая.
– Милая, но разве серийные убийцы не производят всегда такое впечатление?
– Элиза, давай серьезнее.
– К тому же, Кассиан считает, что Рэйвен не имеет никакого отношения к исчезновению Элизьен. Если это так, виновный все еще среди эльфов и, возможно, замешан в исчезновении шара.
– Очень похоже на заговор, – подтвердила мои подозрения Скай и добавила. – Кто больше всего выигрывает от исчезновения Элизьен и шара?
– В выигрыше от исчезновения Элизьен и изгнания Рэйвен остается Ларимар. Но пока шар не найден, она не может ни получить корону, ни вернуть Кассиану зрение.
Скай вопросительно смотрела на меня.
– Рубин сказал, что семь ауреолов помогут ему исцелиться.
– Тогда у Кассиана есть веская причина желать возвращения шара.
– Именно. Элизьен отказалась использовать для этого волшебные предметы. Так что ему была нужна королева, которая на это согласится.
– Ты же вроде говорила, что он очень любил Элизьен?
– Он очень хороший актер, – медленно произнесла я.
Я сидела рядом с бабушкой на садовой скамейке перед нашим домом. Моя голова лежала у нее на плече, и мы вместе наблюдали, как Носочек играет с маленьким мячиком. Я последовала совету Рубина и два дня даже не приближалась к поляне, игнорируя бабочек, которые теперь каждый день сидели у меня на подоконнике. Но теперь я с каждой минутой становилась все более нервной. Я стремилась к эльфам. Меня тянуло к Кассиану. Я чувствовала себя ужасно.
– Бабуля, я не знаю, что мне делать. Когда я здесь, скучаю по Кассиану, но, когда у эльфов, он жутко действует мне на нервы.
Как только эти слова сорвались с моих губ, я пожалела, что произнесла их. До сих пор это было лишь чувство, которое теперь становилось все сильнее. На мой взгляд, Кассиан был бесчестным, высокомерным и слишком лояльным к Ларимар. Я не должна ему доверять, но все же между нами произошло нечто такое, от чего у меня в животе порхали бабочки, стоило лишь подумать о нем.
– Не влюбляйся в эльфа, – предостерегла меня бабушка. – Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Почему нет? – вырвалось у меня.
– Я же тебе никогда не рассказывала, почему так много знаю об эльфах?
Я выпрямилась, подтянула ноги к скамейке и выжидающе смотрела на бабушку.
– У меня была подруга, которая однажды повстречала эльфа. Должно быть, в то время эльфы частенько путешествовали между мирами. Она влюбилась в него, но, когда он исчез навсегда, она сошла с ума. Родители поместили ее в одну из психиатрических лечебниц, а мне даже не разрешили ее навестить.
