Хронологический обзор деятельности должен строиться и обосновываться не на зыбкой почве восстановления по памяти последовательности фактических данных о протекшем периоде, а на определённой документации, на материалах записей, произведённых в процессе самого развёртывания работы. Ввиду особенностей условий, созданных блокадой, когда были нарушены формы регулярной работы и общения сотрудников, смерти и длительной болезни некоторых из них, нельзя было положить в основу настоящего обзора ни текущую отчётность членов кафедры о ходе их работы, ни ежедневные записи, ведущиеся в качестве установленных форм принятой регистрации. Некоторой заменой официальных документов служат отчасти мои личные ежедневные записи в тетрадях-дневниках для заметок, рефератов и отчётов, приведённые выше в выдержках.
С тяжёлыми воспоминаниями о глубоких нарушениях питания и здоровья населения Ленинграда в период блокады, о трагическом ущербе самой численности населения, который наносила массовая смерть людей, находившихся в возрасте расцвета сил, и катастрофическое падение рождаемости, у меня связано также и воспоминание об ущербе науке о населении и его санитарном состоянии. Развитие социальной гигиены, науки о социальном здоровье, как функции условий социальной жизни после Октябрьской революции, было связано с учреждением и укреплением кафедры социальной гигиены, немалой заслугой которой было теоретическое обоснование социально-профилактического построения всего здравоохранения. И вот как раз именно в период войны и блокады путём бюрократического произвола подрываются основные задачи названной кафедры. Циркулярным распоряжением Наркомздрава «кафедра социальной гигиены» переименовывается в «кафедру организации здравоохранения». Это изменение прочно вошедшего уже в жизнь в советский период названия кафедры имело целью поставить в центр внимания кафедры, выдвинуть на первый план в преподавании несколько другие вопросы — вопросы организации здравоохранения и практическое ознакомление студентов с устройством и формами деятельности лечебно-профилактических и санитарных учреждений. Фактически во все годы существования с самого своего открытия кафедра социальной гигиены 2 ЛМИ так именно и понимала свою задачу и ставила преподавание медикам социальной гигиены, как обоснование и систематическое освещение развития советского здравоохранения, его учреждений и всего строя и практики их деятельности. Изменение названия кафедры, разумеется, совершенно не должно было устранить из преподавательской и научно-исследовательской её работы всё основное содержание социальной гигиены, как науки о зависимости санитарного состояния населения от условий социального порядка и, прежде всего, непосредственно от форм, объёма и характера лечебного и санитарно-профилактического обслуживания населения. В этом смысле социальная гигиена в советском государстве есть наука о теоретических основах советского здравоохранения. ‹…› Поэтому и после переименования приходилось все усилия направлять, чтобы по всему содержанию действующей программы кафедра фактически оставалась кафедрой социальной гигиены и организации здравоохранения.
Отдавая себе полный отчёт о неизбежности прекращения жизни в кратчайший срок в условиях блокады, я считал своим долгом привести в возможно большую ясность и порядок собранные за многие годы материалы, программы и написанные уже части задуманных, систематически продвигаемых мною больших научных работ. Задача состояла в том, чтобы облегчить возможность в дальнейшем использование начатых мною работ или их продолжение кафедрами организации здравоохранения, социальной гигиены и истории медицины. В декабре и январе работа по выполнению этой задачи была настолько продвинута, что оказалось возможным подробно ознакомить ассистента кафедры Т. С. Соболеву с планами и собранными в отдельные папки материалами по двум крупным разрабатываемым мною темам:
Первая. «От приказной медицины к земской медицине и от общественной медицины к социальной гигиене и советскому здравоохранению». Работа эта намечалась мною в двух томах. Подробная программа разработана для 18 глав первого тома и для 17 глав второго. В числе материалов к этой работе собраны, между прочим, письма и очерки деятельности выдающихся строителей земской, общественной и советской медицины и многочисленные оттиски и рукописи уже подготовленных мною частей работы.
Вторая. «Санитарно-демографический очерк Ленинграда за полстолетия (1892–1942 гг.)» В соответствии с составленной подробной программой эта работа должна была объединить и систематизировать все напечатанные и подготовленные к печати мои труды по этой теме, начиная от вышедшей в 1916 г. книги «О реорганизации врачебно-санитарного дела в Петербурге», вышедшей в 1924 г. книги «Петроград периода войны и революции» (санитарно-демографический очерк), изданной в 1928 г. книги «Население и благоустройство Ленинграда» — и кончая работами о санитарно-демографических показателях населения Ленинграда и их социальной обусловленности, которые печатались в 1930–1934 гг.
Попутно при приведении в порядок моих бумаг я подготовил для передачи в Отдел рукописей Публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина переданные мне, как заведующему кафедрой общественной медицины, в 1922 г. «Мемуары» известного общественно-медицинского деятеля И. А. Дмитриева, памяти которого была посвящена в 1926 г. моя книга «Общественная медицина и социальная гигиена». В самом конце декабря 1941 г. я составил для Отдела рукописей Публичной библиотеки сопроводительную записку об авторе «Мемуаров» и их литературно-исторической ценности.
Ко второй половине января 1942 г. истощение от голодания стало проявляться у меня в такой тяжёлой форме, что это повело к помещению меня в госпиталь для дистрофиков, открытый в бывшей гостинице «Астория». В этот госпиталь я был помещён благодаря заботам о сохранении профессорско-преподавательских кадров со стороны дирекции и парткома 2 ЛМИ. К сожалению, в тот период, когда я поступил в этот стационар, ввиду полной организационной беспомощности администрации госпиталя и неурядиц, царивших в нём, условия пребывания там были безысходно тяжёлыми. О них довольно подробно говорится в моих дневниковых записях… Сохранить жизнь мне посчастливилось исключительно благодаря самоотверженным заботам обо мне моей дочери, приходившей пешком из Лесного, чтобы принести мне котлетки из мяса погибшей от голода нашей собаки-овчарки, заботам бывшего аспиранта и ассистента кафедры социальной гигиены 2 ЛМИ доктора медицинских наук Е. Э. Бена, и особенно Н. А. Никитской, приносившей мне грелки и горячий кофе во время двукратного заболевания моего, казалось, безнадёжно смертельного в моём возрасте (73 года) гемоколитом. Но пока здоровье в какой-то мере позволяло мне, я в течение месячного своего пребывания в стационаре составил и передал заведующему Горздравотделом записки о неотложности изменений и улучшений в организации стационаров-оздоровителей для дистрофиков и две записки о мерах для предупреждения и ослабления угрозы развития весною и летом массовой заболеваемости в Ленинграде. В феврале в общей комнате пребывания для оздоравливаемых я прочитал две лекции по вопросам санитарно-демографических исследований и три лекции о проблеме удлинения жизни и активной старости.
VI. Послевоенные годы
1945–1947
В ближайшие после окончания войны годы развернулась интенсивная работа по залечиванию зияющих ран и страшных разрушений, оставшихся от блокады во всех сторонах жизни, во всех частях и уголках строительства Ленинграда. В этих условиях я продолжал свою профессорско-преподавательскую деятельность: читал лекции на лечебном и санитарном факультетах и руководил кафедрой организации здравоохранения во 2-м Медицинском институте, в Мечниковской больнице. В то же время всё увеличивалась моя лекционная нагрузка и в Институте для усовершенствования врачей. Здесь я не только проводил несколько циклов в год для жилищно-коммунальных санитарных врачей, но и читал специальные курсы по планировке и благоустройству, по восстановлению населённых мест, оздоровлению и санитарной мелиорации территории на циклах общесанитарных врачей, для врачей-эпидемиологов, а также читал курс гигиены больничных учреждений на клинических циклах.
