К письму были приложены бланки разработанной мною формы с отчётными данными о врачебной сети, её деятельности и распространении за отчётный месяц эпидемических заболеваний и просил ежемесячно присылать на этих бланках итоговые данные. Уже через месяц, сколько помню, откликнулись почти все земские участковые врачи. Мне удалось подготовить к выпуску первого номера врачебно-санитарного обзора Вологодской губернии обзор эпидемических заболеваний. В первые же месяцы я закончил редактирование и пополнение материалами недостающих сведений по нескольким уездам и выпустил в печатном виде «Труды V губернского съезда земских врачей Вологодской губернии».
Благодаря переписке у меня с самого начала сложились очень хорошие отношения, проникнутые взаимным доверием и уважением, со всеми земскими врачами уездов. Летом я объехал ряд уездов и лично познакомился со многими участковыми врачами. При этом я на месте подробно ознакомился в Великом Устюге с очень удачным опытом доктора Левицкого по ведению посемейно-поселковой записи в виде индивидуальной карты всех обращающихся в устюгскую больницу больных из города и уезда. За 15 лет эти карты составили бесценный материал для изучения местной заболеваемости и санитарного состояния населения.
Для получения разрешения на выпуск первого номера «Врачебно-санитарного обзора Вологодской губернии» мне пришлось лично побывать у вологодского губернатора Князева. В беседе со мною он очень хвалился тем, что в той сибирской губернии, которую он возглавлял прежде, он поддерживал самые лучшие отношения с политическими ссыльными. Не читая представленного мною сборника, он сделал разрешительную надпись, заметив: «Надеюсь, Вы меня не подведёте». Очень интересовался и расспрашивал меня о земских проектах улучшения санитарного и эпидемического положения губернии. Держал себя благожелательно, ни в малейшей мере не напоминая новгородского губернатора графа фон-Медема. Я об этом так прямо и сказал ему, поддерживая разговор с ним в тоне совершенно неофициальном. Когда я уходил, он сообщил мне, что запрашивал Департамент полиции о возможности утвердить меня заведующим врачебно-санитарным бюро губернского земства и получил ответ, который мне тут же и показал. В нём директор Департамента полиции Зволянский кратко сообщал: «Допущение к работе в губернском земстве врача З. Г. Френкеля предоставляется на ответственность Вашего Превосходительства». «Ну, я не боясь взял это разрешение на свою ответственность», — закончил Князев.
Много раз пришлось мне заходить и после этого к Князеву за разрешительными надписями к выпуску последующих номеров «Врачебно-санитарного обзора Вологодской губернии». И всякий раз без всяких формальностей получал желательную резолюцию. Речи Князева при открытии губернских земских собраний в 1902–1903 гг. были деловиты, весьма благожелательны к передовым земским начинаниям и отличались особенно большим вниманием к вопросам здравоохранения и улучшения санитарных условий в губернии.
Совершенно необычно для губернатора было то, что он подчёркивал свой «демократизм». Осенью 1904 г., когда я приехал в Кострому и занял место заведующего врачебно-санитарным отделом Костромского губернского земства, однажды совершенно неожиданно он зашёл ко мне на квартиру (за несколько месяцев перед этим он был из Вологды переведён на должность губернатора в Кострому) и в тоне просто старого знакомого журил меня, что я не посетил его, а вот он, пожилой, меня навещает первым. Я с признательностью вспоминаю теперь благожелательное попустительство Князева, как губернатора, обязанного «тащить» и «не пущать», к прогрессивным земским начинаниям и лично ко мне. Но эти воспоминания омрачаются и перекрываются у меня более поздними тяжёлыми воспоминаниями о ноябре 1905 г., когда тот же костромской губернатор Князев стал попустителем черносотенного погрома и избиения полицией молодёжи, когда, разумеется не без согласования с ним был произведён у меня обыск и захват всяких земских бумаг. Вспоминаю также, что когда в 1906 г. колесо фортуны повернулось и я стал членом Государственной думы и однажды случайно лицом к лицу столкнулся с благодушно улыбающимся тогда уже генерал-губернатором Князевым, я не пожал его протянутой руки, а быстро прошёл мимо.
Первое же моё ознакомление с Вологодской губернией, с её огромными расстояниями от губернского центра до уездных земских организаций и медицинских учреждений, вызвало у меня желание иметь всегда перед глазами точную картину распределения всей медицинской сети по губернии. Пришлось преодолеть много трудностей, пока удалось составить удовлетворившую меня карту губернии с нанесёнными на неё всеми медицинскими учреждениями и с распределёнными по уездам и волостям всеми участковыми лечебницами, врачебными и фельдшерскими пунктами, а также с указанием фактически существующих в губернии путей сообщения — дорог и рек. При попытке определить, какую территорию занимает каждый из врачебных участков, следовало исключить сплошные, тянущиеся на многие десятки и даже сотни километров, лесные массивы и вообще пространства, не имеющие ни одного населённого пункта. Врачебно-санитарной сетью нужно ведь обслуживать население, а не территорию саму по себе. Поэтому я выделил густой зелёной краской на карте пространства, совершенно лишённые населённых пунктов на протяжении более 30 км во всех направлениях. В таком виде карта и использовалась мною при всех последующих работах.
Губернский центр — город Вологда был более или менее тесно связан лишь с тремя-четырьмя уездами. Большинство же остальных уездов были настолько отдалены от центра, что ни о каком реальном их обслуживании такими учреждениями, как губернская больница, психиатрическая больница, больница для инфекционных больных и т. п., не могло быть и речи. В связи с этим уже в первый год моей работы в Вологодской губернии мне пришлось вплотную заняться очень сложным вопросом о губернской больнице, поставить вопрос об обязательности иметь отдельные больницы для города Вологды и для Вологодского уездного земства, а губернскому земству — взять на себя помощь всем уездам в развитии ими правильной сети лечебных учреждений, врачебных участков с собственными больницами и организовать межуездные врачебные участки, подняв их оснащение на уровень показательных участковых лечебниц губернского земства.
Совершенно очевидной представлялась необходимость открытия в отдалённой части губернии — для Усть-Сысольского, Яренского и Сольвычегодского уездов, отстоявших от Вологды дальше, чем отстоял от неё Берлин или Стокгольм, особую психиатрическую больницу-колонию. Для обоснования этих предположений я начал систематически собирать необходимые материалы, стараясь одновременно привлечь к этим вопросам внимание всей врачебной организации. К концу моей работы в Вологодской губернии мною были подготовлены подробно разработанные доклады о межуездных участках, а также по вопросу о децентрализации психиатрической помощи для VI губернского съезда врачей. В трудах VI съезда эти доклады и были затем напечатаны.
Все проводившиеся мною работы по установлению общей системы карточной регистрации заболеваний в губернии, по наблюдению и осуществлению мероприятий по борьбе с эпидемическими болезнями, по разработке материалов об умерших по группам приходов и волостей, нашли своё отражение не только в ежемесячных врачебно-санитарных обзорах и в моих докладах губернскому собранию и VI губернскому съезду врачей, но также и в книге П. И. Куркина
[95] «Санитарная земская статистика» (1903).
