Наиболее многолюдной была выбранная Думой с пропорциональным представительством фракций комиссия по решению земельного вопроса, работавшая под председательством М. Я. Герценштейна
[125]. Я был избран в эту комиссию так же, как до этого — в комиссию по подготовке законопроекта об органах местного самоуправления
[126], в комиссию по рассмотрению законопроекта о собраниях.
Основным вопросом, обсуждавшимся в Думе, был вопрос о земельной реформе. Ещё до постановки его в повестку дня правительство направило депутатам специальное сообщение о невозможности проведения земельной реформы за счёт частных владений. В ответ на это Дума приняла декларацию, в которой подтвердила своё намерение добиться принудительного отчуждения земель в пользу малоземельных крестьян. Тем самым окончательно определилась несовместимость позиций правительства и высшего представительного органа по этому коренному вопросу. Дума стремилась к подлинному ограничению самодержавия и справедливому, действительному решению аграрной проблемы. А правящая верхушка рассчитывала обойтись одной только видимостью земельной реформы.
Прения по аграрному вопросу были чрезвычайно бурными и затянулись почти на три недели. Своё мнение высказали свыше 150 ораторов. Существовало два основных проекта аграрной реформы: нашей фракции — «записка 42-х» и фракции трудовиков — «записка 104-х». И в том, и в другом проекте предлагалось создать земельный фонд. Но кадетская фракция выступала за сохранение права собственности на землю, за выкуп её по справедливой оценке и наделение ею крестьян в пределах продовольственной нормы, а трудовики, следуя лозунгу «вся земля всему народу», предлагали наделить крестьян землёю по трудовой норме, а решение вопроса о размерах и условиях оплаты за отчуждение частновладельческих, удельных, казённых, монастырских и прочих владений предоставить самому народу на местах.
Третий проект был предложен самой крайней левой группой депутатов, из представителей социалистических партий. В первом параграфе их «записки 33-х» провозглашалось: «Всякая частная собственность на землю в пределах Российского государства отныне совершенно уничтожается». На заседании Думы 8 июня я выступил с критикой этого проекта и высказался против передачи его на рассмотрение аграрной комиссии. Я считал, что приведённое выше заявление левых послужило бы во вред земельной реформе, т. к. могло запугать население, вызвать в нём страх, что у него отнимут ту землю, которой он располагает, а дадут ли ещё новую, на каких условиях, в каком количестве и какую — это ещё вопрос. В проектах же «42-х» и «104-х» говорилось, что «не только надельные земли, но и купчие земли, которыми крестьяне владеют в пределах трудовой нормы, останутся на условиях такого же владения, как и теперь, в полной неприкосновенности». И мы, кадеты, и трудовики, говоря об отчуждении земель, имели в виду только латифундии, только земельную собственность, превышающую известный максимум земельного владения, такую земельную собственность, которая служит в руках её теперешних владельцев орудием закабаления крестьян, а не орудием поднятия сельскохозяйственной культуры
[127].
Кроме меня, с критикой проекта «33-х» выступили ещё несколько членов кадетской партии и, в конце концов, он был отвергнут огромным, подавляющим большинством Думы
[128].
Помимо перечисленных выше, я состоял членом таких постоянных думских комиссий, как комиссия по контролю за выполнением государственного бюджета, по предварительному рассмотрению вносимых Думой запросов и по организации библиотеки для обслуживания депутатов справочными и другими источниками и материалами. Библиотечная комиссия была очень немноголюдна. А дело предстояло нелёгкое: в самый короткий срок не только оборудовать залы для библиотечного фонда и для работы депутатов, но и приобрести все необходимые законодательные, справочные и статистические издания, энциклопедии и пр. Председателем комиссии был М. М. Ковалевский
[129], я же нёс секретарские обязанности. Каждый день утром и в часы перерывов в думских заседаниях я старался быть в библиотечной комиссии, чтобы ускорить работу по заполнению штата платных сотрудников, для изучения заявок на книги и материалы от разных комиссий и отдельных депутатов, для составления списков изданий, подлежащих закупке. Днём обязательно заходил на часок-другой Ковалевский. Меня поражала его изумительная память и знание всякого рода материалов не только по экономической истории, но и по статистике, географии, земельному вопросу и пр. То, что у меня отняло бы целые часы на справки в энциклопедиях и библиографических справочниках, он просто перечислял по памяти с указанием года издания, и тут же давал дополнительные советы на какие источники по данному вопросу следует рекомендовать обратить особое внимание. Всё это он делал без всяких передышек, сразу не теряя времени, невзирая на своё постоянно затруднённое дыхание и несколько отяжелевшие от полноты движения. Работать с ним было легко и приятно, т. к. он вкладывал самый живой интерес во все возникавшие вопросы и проявлял энциклопедическую осведомлённость.
Как секретарь думской фракции, я составлял печатавшиеся в «Вестнике партии народной свободы» еженедельные обзоры деятельности фракции в Думе, в её общих собраниях и во всех комиссиях. Чем негативнее становилось отношение правительственных кругов, особенно правящей верхушки, к Государственной думе, чем враждебнее и непримиримее отвечало правительство на все её запросы по поводу царившего в стране административного произвола и незаконных действий властей, чем грубее и отрицательнее относилось оно к законодательной думской инициативе, тем яснее и настоятельнее становилась задача укрепления связи фракций с населением, поднятия его интереса к работе Думы. Необходимо было добиваться одобрения народом выдвигаемых Думой требований законодательного разрешения земельного вопроса, признания законов о равноправии и о правах граждан.
