По сравнению с восточноевропейскими социалистами западные государства Антанты были представлены слабо. Из Великобритании делегаты не приехали. Из Франции явились отдельные социалистические аутсайдеры, никем не «делегированные» и потому не имевшие полномочий выступать от лица всех социалистов страны. Между французскими социалистами и большевиками в ходе и по окончании конференции возникли сильные трения. Меррхейм видел в Ленине узколобого сектанта, грубо накидывающегося на противников с голыми лозунгами пораженчества, гражданской войны и раскола. Саломон Грумбах (псевдоним Хомо) доказывал, что правительство Германской империи в Циммервальде и Кинтале держало «на руках большинство козырей», и осуждал придуманную им «панацею» — «снять как можно больше вины» с наиболее виновных наций, равномерно распределив ее на всех. Критикуя Циммервальдскую конференцию, он не обошел и большевиков, задававших там тон
[1833]. Правда, сколько бы Грумбах ни ругал Ленина как «самодержца… всех российских большевиков», Ленина и Зиновьева — как «великих инквизиторов Интернационала», которые сами не питают «иллюзий» насчет быстрого мира, он отвергал «грязное обвинение», будто они «платные агенты Германии»! Тем не менее он предупреждал русских товарищей: «Как бы вам ни хотелось этого избежать, проповедуемая вами тактика в конечном счете почти автоматически приносит величайшую и прямую пользу делу Германской империи»
[1834].
Такая мягкая критика не учитывала побудительных причин, которые привели Ленина на конференцию. Он принял приглашение вынужденно, будучи обязан, как получатель средств от немцев, присутствовать на поощряемых германской стороной мирных конференциях, сколь бы ни был далек от намерений их организаторов. Соответственно во время конференций он вел себя нетипично. За его непривычной пассивностью, демонстративной сдержанностью и молчанием (одно из немногих выступлений касалось необходимости не вотировать французские военные кредиты) стояло понимание, что ему необходимо явственно, на глазах у своего связного с ВК Карлом Моором показать верность «среднему пути» и отказ от радикализма «Тезисов о войне». Все заметили, что чувствовал он себя неуютно, но никто не догадался, в чем дело. Бросался в глаза тот факт, что наиболее радикальные доклады от своей партии он перепоручил верным сподвижникам. От них исходила и его инициатива перетянуть массу умеренных участников конференции влево, создав «Циммервальдскую левую», чтобы все-таки достичь большевистских целей. Притом Ленин никогда не являлся «циммервальдцем». Он использовал докучную конференцию только как повод основательно торпедировать этот неверный шаг к нежелательному миру
[1835].
Финансирование участия большевиков в данном мероприятии осуществлялось отделом IIIb ВК. Карл Радек позже подтвердил, что средства шли «из кармана Ганецкого»
[1836], т. е. из немецких субсидий, направляемых через Копенгаген. О публикации выпущенной совместно с Зиновьевым полемической брошюры Ленина «Социализм и война (Отношение РСДРП к войне)»
[1837], которую следовало своевременно представить на Циммервальдскую конференцию, заботился его связной-«берлинец» Каспаров. Уже в августе Ленин, отдыхая в деревне Зёренберг, писал ему оттуда, что брошюра должна выйти до 5 сентября, и, указывая на срочную необходимость важной «помощи», спрашивал, не может ли он «посодействовать». Радеку, тоже находившемуся тогда в Берне, Ленин велел работать с Каспаровым «экстренным темпом» и «приложить все усилия», чтобы напечатать брошюру как можно скорее
[1838].
В этой работе Ленин, следуя «среднему пути», помимо лжемарксистской легитимации военных усилий центральных держав, огорошил и сторонников, и противников политическим оправданием Германии. Германия, писал он, ограбила Францию во франко-прусской войне 1870–1871 гг., но это не меняет исторически прогрессивного характера, «основного исторического значения этой войны, освободившей десятки миллионов немецкого народа от феодального раздробления и угнетения двумя деспотами, русским царем и Наполеоном III»
[1839]. Различие между наступательной и оборонительной войной Ленин упразднял формулой «справедливой войны», которая только и определяет законность и прогрессивность защиты отечества. То есть, пояснял он, если завтра Марокко объявит войну Франции, Индия — Англии, Китай или Персия — России (тут отразилась надежда Ленина на стратегию инсургирования, принятую Мольтке), эти войны будут справедливыми независимо от того, кто напал первым, и любому социалисту надо приветствовать победу агрессора. Что же касается Бельгии, то англо-французская буржуазия обманывает народ, утверждая, будто защищает свободу бельгийцев и других народов. На самом деле она ведет войну за сохранение разграбляемых и угнетаемых ею колоний. Далее следовало заявление: «Германские империалисты сразу освободили бы Бельгию и пр., если бы англичане и французы „по-божески“ поделили с ними свои колонии… С точки зрения буржуазной справедливости и национальной свободы (или права наций на существование) Германия безусловно была бы права против Англии и Франции, ибо она „обделена“ колониями, ее враги угнетают несравненно больше наций, чем она, а у ее союзника, Австрии, угнетенные славяне пользуются, несомненно, большей свободой, чем в царской России, этой настоящей „тюрьме народов“». Авторы, правда, признавали, что германские империалисты нарушили нейтралитет Бельгии, но подчеркивали, что так «делали всегда и везде воюющие государства, попиравшие в случае надобности все договоры и обязательства». Если бы теперь, писали они, делая явный реверанс в сторону социалистов стран Антанты, критикующих Германию, все государства, заинтересованные в соблюдении международных договоров, объявили Германии войну с требованием освобождения и вознаграждения Бельгии, социалисты, естественно, сочувствовали бы врагам Германии. «Однако дело как раз в том, что война ведется… не из-за Бельгии… Англия грабит колонии Германии и Турцию, Россия — Галицию и Турцию, Франция добивается Эльзаса-Лотарингии и даже левого берега Рейна… Царизм ведет войну для захвата Галиции и окончательного придушения свободы украинцев, для захвата Армении, Константинополя… посредством войны царизм стремится увеличить количество угнетаемых Россией наций…» Следовательно, долг социалистов — доводить эти факты до сознания участвующих в войне народов путем братания в окопах и создания нелегальных организаций.
