По большевистской версии, приказ «был издан… под давлением революционных солдат петроградского гарнизона. Он узаконил солдатские комитеты, устанавливал гражданские права для солдат и матросов, ставил политические выступления [sic] войск под контроль Советов, отменял титулование офицеров. Хотя приказ был отдан только по Петроградскому военному округу, им руководствовались во всей армии и на флоте»
[2522]. До этой канонизации большевиком Раскольниковым, участником событий, повествование о возникновении «приказа» претерпело несколько диалектических скачков. Так, в рассказе Шляпникова от 1920 г. «давление революционных солдат» сводилось к обсуждению в Исполкоме «политического вопроса», «кто должен опираться на революционный петроградский гарнизон: революционная демократия… или же буржуазия». Чтобы полностью подчинить гарнизон влиянию Исполкома, последний решил все меры (по установлению своей власти над гарнизоном) «объединить в одно целое и опубликовать в виде приказа». Он поручил группе товарищей, т. е. собственных членов и избранных солдат, делегированных в комитет, «составление и редактирование приказа». При этом солдатские представители «диктовали» отдельные параграфы председателю группы, адвокату Соколову, «глубоко штатскому человеку». Готовый текст, зачитанный Соколовым Исполкому, не вызвал «ни одного принципиального возражения»: «Казалось, что все правильно, права солдата ограждены. Так был принят в Исполнительном комитете знаменитый приказ номер первый. Той же группе товарищей предложили провести его и на собрании Совета, еще не разошедшегося…» Солдаты и рабочие в Совете, уже собиравшиеся уходить, выслушав текст, отреагировали «гулом одобрения» (это попытка Шляпникова легитимировать приказ аккламацией), «солдаты были вне себя от восторга». На следующее утро «Приказ номер первый»
[2523] появился в № 3 «Известий Совета рабочих и солдатских депутатов» от 2 марта 1917 г.
[2524]; с 14 до 16 часов его посредством расклеенных на стенах гектографированных листков довели до сведения населения и гарнизона Петрограда как приказ, судя по формулировкам, будто бы исходящий от правительства
[2525].
Суханов даже превзошел своего большевистского коллегу Шляпникова, превратившего отточенный юридический текст в коллективное произведение солдат, «диктовавших» адвокату отдельные параграфы. Он описывал (в 1922 г.), как поздним вечером 1 марта застал в комнате 13 следующую сцену: «…за письменным столом сидел Н. Д. Соколов и писал. Его со всех сторон облепили сидевшие, стоявшие и навалившиеся на стол солдаты и не то диктовали, не то подсказывали Соколову то, что он писал». Оказывается, это работала комиссия, «избранная Советом для составления солдатского „Приказа“». Все говорили разом, без какого-либо порядка и обсуждения, «формируя свое коллективное мнение безо всяких голосований». По окончании работы «поставили» на листе «заголовок: „Приказ № 1“»
[2526]. «Приказ этот, — утверждал Суханов, — был в полном смысле продуктом народного творчества, а ни в каком случае не злонамеренным измышлением отдельного лица или даже руководящей группы…»
[2527]
Правда, это преображение приказа по войскам в плод стихийного народного творчества началось только с № 125 (!) «Известий», которые тогда впервые объявили приказ № 1, с момента своего возникновения вызывавший бурные споры, «оригинальным произведением творческих масс», а его автора или авторов — просто «техническими исполнителями предначертаний масс». К тому времени давно было известно, что в его появлении главную роль сыграло «влияние большевиков»
[2528], а сочинили его Стеклов и Соколов
[2529].
Приказ № 1 составлялся и утверждался сразу после основания солдатской секции Совета и сделал «солдат инструментом политической борьбы»
[2530]. Для того чтобы поставить петроградский гарнизон, а через него — миллионы русских солдат и матросов во фронтовых частях и гарнизонах, под единый контроль Исполкома Совета, выведя из-под надзора Ставки и Думского комитета или правительства, требовались директивы, обязательные для рядовых и офицеров. Такие директивы либо уже имелись у исполкомовских радикалов — инициаторов приказа, либо были ими разработаны или переработаны, чтобы, в обход всяких правил протолкнув их по инстанциям, обрести желанное оружие в политической борьбе за армию. После того как исполкомовцы тщетно попытались приобщить к этой инициативе Временный комитет Думы
[2531], дабы обеспечить ей самую широкую легитимацию, а Стеклов на ночном совещании 1–2 марта получил категорический отказ от Милюкова
[2532], они опубликовали директивы от имени собственного комитета, но под видом официального законодательного акта, и расклеили по городу.
