В конце июля прокурор Н. С. Каринский ознакомил прессу с результатами предварительного следствия по делу Ленина, Зиновьева, Коллонтай, Гельфанда (Парвуса), Фюрстенберга (Ганецкого), Козловского, Суменсон, Семашко, Сахарова, Раскольникова и Рошаля
[3017]. Их было достаточно для обвинения, по действующему уголовному кодексу, в государственной измене и организации вооруженного восстания с целью свержения существующего правительства
[3018].
Следствие пришло к выводу, что восстание вспыхнуло по распоряжению РСДРП: «Все руководящие указания исходили из дома Кшесинской, называемого свидетелями „штабом Ленина“, где и помещался главный комитет. В доме Кшесинской были обнаружены бланки военной организации при центральном комитете р.с.-д.р. партии. На таких же именно бланках отдавались в воинские части письменные распоряжения о вооруженном выступлении… Кроме того, там же найдены: 1) Заметки о распределении воинских частей и „вооруженных рабочих“ по районам, о распределении между отдельными лицами обязанностей по заведыванию вооруженными силами, по разведке и внешнему караулу, по сношению с частями, по Петропавловской крепости и сведения о воинских частях, входящих в группу Выборгской и Петроградской стороны и Марсова поля, и об установлении связи с различными полками. 2) Резолюция, принятая на заседании общегородской конференции р.с.-д.р.п. и делегатов воинских частей 3 июля в 11 час. 40 мин. вечера. В резолюции этой рекомендуется: немедленное выступление рабочих и солдат… Резолюцию эту подтвердили: Центральный Комитет и В[оенная] О[рганизация]… Помимо документальных данных, связь вооруженного восстания с деятельностью Центрального комитета р.с.-д.р.п. …устанавливается также тем фактом, что выступившие вооруженные части, как петроградского гарнизона, так и прибывшие из Кронштадта, направились к дому Кшесинской, где и получили указания от Ульянова (Ленина) и других лиц. Оттуда же исходили предложения в воинские части о приведении в боевую готовность броневых машин и пулеметов, и… там же собирались вооруженные пулеметами грузовики и автомобили».
Следствие установило: «Усиленная пропаганда мятежа, которая велась… в течение нескольких месяцев, повлекшая за собой восстание 3–5 июля, была произведена с целью благоприятствовать неприятелю в его враждебных против России действиях и… действительно оказала существенное содействие неприятелю, внеся разложение в некоторых частях на фронте». Результаты расследования доказали, что «в России имеется большая организация шпионажа в пользу Германии». Ряд свидетелей «удостоверил, что в начале 1917 года Германия дошла до крайнего предела напряжения и ей был необходим самый скорый мир». С этой целью Ленин, «проживая в немецкой Швейцарии, состоял в общении с Парвусом», посещал лагеря военнопленных и вел там пропаганду отделения Украины от России. «В связи с его приездом в Германии не стесняясь открыто говорили: „Ленин — это посол Вильгельма, подождите и увидите, что сделают наши деньги“».
Наконец, следствие нашло прямые свидетельства агентурной работы Ленина и указывало, что, «войдя с германским правительством в соглашение по поводу тех действий, которые должны способствовать успеху Германии в ее войне с Россией, он прибыл в Петроград, где и стал проявлять деятельность, направленную к достижению этой цели». Оно подтвердило, что Стокгольм являлся «крупным центром германского шпионажа и агитации в пользу сепаратного мира России с Германией», и могло доказать, что «у германских агентов в Копенгагене и Стокгольме в первые дни революции появились крупные деньги» и среди русских дезертиров и некоторых эмигрантов началась «широкая вербовка агентов для России»: «При этом переводились крупные суммы (800 000, 250 000 и др.) в Россию из Стокгольма через один из банков, который получал на это ордера из Германии». Обширная переписка между проживавшими в Петрограде Суменсон, Ульяновым (Лениным), Коллонтай и Козловским, с одной стороны, и Фюрстенбергом (Ганецким) и Гельфандом (Парвусом), с другой стороны, под видом деловой корреспонденции прикрывала «сношения шпионского характера».
