Изучение выступлений и результатов голосований в ходе этих событий не оставляет сомнений в том, что Ленин утвердил свою власть над товарищами в ЦК и ВЦИК только благодаря военной поддержке Людендорфа. Вместе с тем победа Ленина над партией и принятие им ужесточенных условий мира сыграли решающую роль в повышении престижа его немецкого партнера — «генерал Людендорф теперь пользовался властью»
[3471].
Делегация в составе Л. М. Карахана, Г. В. Чичерина и Г. И. Петровского во главе с Г. Я. Сокольниковым подписала мирный договор с Четверным союзом не глядя и с явно «стиснутыми зубами», как и говорил Ленин
[3472]. Брест-Литовский мир создал новые условия, которые предоставили Ленину правовые рычаги для завершения ликвидации старой армии. В статье V советское правительство обязывалось в одностороннем порядке незамедлительно произвести «полную демобилизацию своей армии, включая и войсковые части, вновь сформированные теперешним правительством». «Кроме того, — говорилось там, — свои военные суда Россия либо переведет в русские порты и оставит там до заключения всеобщего мира, либо немедленно разоружит… В Балтийском море и в подвластных России частях Черного моря немедленно должно начаться удаление минных заграждений… Для выработки более точных постановлений, в особенности для опубликования во всеобщее сведение безопасных путей для торговых судов, будут созданы смешанные комиссии». Статья VI среди прочего гласила: «Финляндия и Аландские острова… будут немедленно очищены от русских войск и русской красной гвардии, а финские порты от русского флота и русских военно-морских сил. Пока лед делает невозможным перевод военных судов в русские порты, на них должны быть оставлены лишь незначительные команды»
[3473].
Немецкие контрольные органы в Петрограде, несомненно, знали, что внутри партии большевиков и других социалистических партий не затухает протест против договора. Судя по их сведениям, подписание «мира Людендорфа»
[3474] посланниками Ленина еще не давало ВК гарантии, что договор будет ратифицирован. Ратифицировать его надлежало IV чрезвычайному Всероссийскому съезду Советов, созванному с этой целью на 14–16 марта 1918 г. Там большевики имели приличное большинство
[3475], однако среди делегатов находились члены оппозиционной группы Бухарина. Помимо них группу решительных противников Брест-Литовского мира образовали интеллектуальные представители левых эсеров. Ввиду такой опасности Людендорф и после подписания мира не ослабил военное давление, по-прежнему разыгрывая наступление германских войск на российскую столицу. Поскольку «к началу марта» ВК перевело все боеспособные войска на западный фронт
[3476], 5 марта оно велело сгруппировать остатки так, чтобы изобразить готовность к броску на Петроград и Москву
[3477]. При новом «добивающем ударе» эти небоеспособные части должны были в ограниченном объеме возобновить «прерванные на время» операции против Витебска и продолжить движение из района Пскова и от Нарвы в направлении Петрограда. Людендорф 5 марта назначил генерала фон Фалькенхайна командующим 10-й армией, приказав ему оказывать из Смоленска нажим на Москву и «непосредственно угрожать» ей
[3478]. Назначение Фалькенхайна могло преследовать две цели. Своему заклятому врагу Людендорф таким образом с торжеством демонстрировал плоды своей «смены системы», показывая военачальнику, чью группу армий в Палестине недавно разбили англичане (9 декабря 1917 г. к ним в руки попал Иерусалим), что он годен лишь на то, чтобы имитировать никому не нужный с военной точки зрения удар в пустое пространство без неприятельской армии. Российским же противникам Ленина он предъявлял бывшего начальника Генштаба, который «обескровил» французов под Верденом, поставил на колени Румынию и наверняка покорит их вторую столицу Москву.
Вновь созданная военная угроза обескуражила оппозицию Ленину. Давление на обе столицы, которому русские ничего не могли противопоставить, хватило, чтобы помочь большевикам, выступавшим за мир, завоевать надежное большинство на IV съезде Советов. Они доминировали в прениях (14–15 марта 1918 г.) по испытанному образцу: «Большевики провели дебаты в большой спешке. Они скандальным образом бойкотировали всех ораторов оппозиции, заглушая их голоса… репликами с мест»
[3479]. В основном докладе
[3480], «плоском и пустом, пересыпанном резкими выпадами и неуместными шуточками в адрес противников ратификации»
[3481], партийный вождь достиг вершины лицемерия: приписал своей партии оборонческую позицию, делая вид, будто всегда выступал за укрепление фронта. В разложении армии, уверял он, повинны другие — меньшевики (Церетели) и эсеры (Чернов). И теперь армия представляет собой тяжелобольной, измученный организм и бежит от любой атаки. Эта бегущая больная армия вынуждает его согласиться на продиктованный немцами позорный мир. Ибо сначала нужно выиграть время для оздоровления армии, чтобы позже она смогла героически наступать при помощи международного пролетариата.
Очернение русской армии вызвало бурный протест. В содокладе
[3482] Б. Д. Камков (ПЛСР) имел мужество напомнить Ленину, что именно он с помощью левых эсеров разлагал армию, действуя вместе со своей партией в роли «приказчиков германского империализма». Мартов указал, что от собравшихся требуют одобрения договора, даже не предоставив для ознакомления текст — по крайней мере его партии. Ни один ответственный политик, сказал он, не станет подписывать документ, закабаляющий Россию лет на тридцать
[3483]. В прениях к этим аргументам присоединились представители правых эсеров (Лихач), левых эсеров (Штейнберг), анархистов (Ге) и максималистов (Рывкин). Вместе с ними против ратификации голосовали беспартийные. Левокоммунистическое меньшинство большевиков во главе с Бухариным также отказалось одобрить договор и временно оставило занимаемые посты. От имени большевиков — противников договора выступил с декларацией В. В. Куйбышев. Однако большинство большевистской фракции съезда помогло ратифицировать «позорный мир» 15 марта
[3484]. 16 марта германское ВК отменило операции, угрожавшие Москве и Петрограду: «Вследствие ратификации мира русскими… эти операции не состоялись»
[3485].
