Cтраница 56
От некоторых критически настроенных современников не укрылся смысл ленинской пропаганды права на отделение как подспорья военным планам восточной экспансии, а вот Роза Люксембург его не уловила
[498]. Вместе с ней и ее биограф П. Неттль удивлялся «обстоятельности» Ленина в подходе к данному вопросу, как будто «речь шла о злободневном пункте разногласий или хотя бы о предмете старого спора, вышедшем вновь на передний план в связи с текущими событиями». «Но нет, — продолжал он. — Текст, с которым полемизировал Ленин, представлял собой шестилетней давности статью Розы из польского журнала»
[499]. Вопрос о праве на самоопределение — как показали нескончаемые споры наркома советского правительства по иностранным делам Л. Д. Троцкого со статс-секретарем фон Кюльманом в Брест-Литовске в начале 1918 г. — просто являлся идейно-политическим вопросом о национальных окраинах России в преддверии и в момент их завоевания, а статья Розы Люксембург «Национальный вопрос и автономия»
[500] 1908–1909 гг. послужила для Ленина удобным поводом, чтобы в ожидании приближающейся войны заткнуть рот опасной противнице вместе с другими приверженцами культурной автономии своих народов в рамках Российской империи. Этой комбинацией он мог надеяться угодить венским и берлинским работодателям, убивая разом двух зайцев — дискредитируя докучливую противницу войны как лжемарксистку-оппортунистку, а социалистических поборников культурной автономии как мелкобуржуазных националистов.
Роза Люксембург стала к тому времени для Ленина грозным критиком. Уже в 1903–1904 гг. она, тогда еще вместе с Карлом Каутским, пролила свет на его уклон от марксизма и тем ослабила его позиции в международной социал-демократии
[501]. Теперь же она вознамерилась вредить партийному стратегу как раз в тот период, когда он собирал все наличные силы для помощи в разгроме России. С лета 1911 г. Люксембург увидела в «русском маневре» Ленина опасность для польско-литовской социал-демократии, созданной и руководимой ею совместно с Лео Иогихесом (псевдоним Тышко). Работающее в Берлине Главное правление Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ), являвшейся с 1906 г. автономной национальной группой в составе РСДРП, подверглось массированным, скоординированным попыткам раскола, которые не случайно исходили от лиц из близкого окружения Ленина — Я. С. Фюрстенберга-Ганецкого в Варшаве и Кракове, Ф. Э. Дзержинского в Варшаве, А.-Г. С. Варшавского (Варского) в Париже. Казалось, их цель заключалась в том, чтобы надежно изолировать (Ленин называл эту процедуру «отмежеванием») обоих основателей и вождей партии, с успехом оберегавших ее идейную, организационную и во многом экономическую независимость от ленинцев, взять партийную массу под свое начало и на выборах в IV Думу повести в своем направлении. После переезда в Краков Ленин открыто встал на сторону внутренних «раскольников» СДКПиЛ. И недаром усилил нажим на берлинское Главное правление в то же время, когда на антимилитаризм Люксембург
[502] стало обращать внимание Центральное полицейское управление при полицай-президенте Берлина, которое поддерживало «тесное служебное общение с секцией IIIb» и «с готовностью подчинялось» ее руководству (см. выше). Нажим приобрел такие масштабы, что Роза Люксембург обратилась с просьбой о помощи в Международное социалистическое бюро (МСБ). 8 июля 1912 г. она сообщила МСБ, что группа «недисциплинированных индивидов» (по желанию МСБ исправлено на «товарищей») в Варшаве призывает к расколу партийной организации и с ними в варшавскую организацию «пробрались провокаторы», т. е. раскол явно происходит «при деятельном соучастии политической полиции» — верная догадка, которая могла бы послужить ей предостережением: по крайней мере один из «индивидов», Фюрстенберг-Ганецкий, позже, помимо совместной с другими ленинцами работы на Эвиденцбюро, состоял и в агентуре российской секретной службы за границей
[503]. Люксембург объявила «группку раскольников» распущенной и просила не считать их членами ни СДКПиЛ, ни РСДРП
[504].
