Научиться работать в команде, поддерживать четкое и точное сообщение со всеми находящимися в открытом космосе – с астронавтом внутри МКС, управляющим роботизированной рукой, с управлением полетом в Хьюстоне – было очень важным навыком. Некоторые могут поспорить с тем, что общение было самым важным и самым трудным умением, которое отрабатывалось нами в ЛНП. Эта задача может показаться простой, но на самом деле это не так. И пока ваш мозг не будет одновременно обрабатывать так много информации – постоянно быть привязанным к МКС, отслеживать все оборудование и привязные тросы, перемещения товарища; разговаривать с Хьюстоном; при этом быть отделенным от мгновенной смерти всего лишь пластиковым щитком на шлеме толщиной в один миллиметр толщиной, – вы не сможете утверждать, что бывали «загружены до отказа».
Мне запомнилось еще одно задание, тренировки по которому проходили в ЛНП. Оно было связано с LEE R&R (аббревиатура НАСА, которая обозначает «снятие и замену руки SSRMS» – канадского робота-манипулятора). Роботизированная рука станции находилась в космосе с 2001 года, и поэтому ее механическая система иногда приходила в неисправность. У нас собралась отличная команда, в которую входили астронавт Джанетт Эппс и руководитель группы Фарук Сабур. Нам предстояло разработать процедуры, которые будут проведены, когда канадский робот-манипулятор наконец-то сломается. Впоследствии было приятно увидеть, что результаты нашей работы нашли свое применение, когда несколько лет спустя экипаж МКС заменил одну из роботизированных рук. Путь к этому событию пролегал через ЛНП, где Джанетт и я изучали процедуры, работая под руководством Фарука, и затем отрабатывали их в бассейне. На освоение этого процесса у нас ушло около шести месяцев.
Большой проблемой для LEE R&R было перемещение сломанной детали размером со стиральную машину. Мы воспользовались приемом под названием «инчворминг». Я говорил: «У тебя есть LEE». Джанетт подтверждала, что это так. Я передвигался на 30–60 сантиметров, протягивал руку, она медленно подводила LEE ко мне и говорила: «У тебя LEE». Я признавал, что у меня это есть, затем она передвигалась сама, и так снова и снова. Так медленно и постепенно мы передвинули эту гигантскую деталь сломанного оборудования примерно на 30 метров от места его складирования. Затем взяли новый LEE и при помощи этого же приема переместили его к руке. Процесс был медленным, но он сработал. Если бы мы случайно отпустили и потеряли LEE стоимостью во много миллионов долларов (канадских долларов, не так ли?), нам, без сомнения, дали бы ужасное прозвище, поэтому мы были очень осторожны при перемещении этого оборудования.
Забавная история произошла во время одной из моих первых тренировок в ЛНП в 2006 году. Я отрабатывал выход в космос из шлюза космического челнока, что очень непросто. Испробовав несколько разных техник, я пришел к блестящей идее: я выплыву из шлюза на спине, глядя вверх, на поверхность бассейна. И получилось очень хорошо, я сразу и без проблем выплыл из люка, но затем двигался вперед, вперед и вперед. Я случайно отпустил поручень и вылетел прямо в грузовой отсек шаттла. В реальных условиях у меня был бы страховочный трос, который не дал бы мне уйти так далеко и вернул бы меня обратно, но в бассейне я просто выплыл, не держась ни за что. Не совсем оптимальный вариант для начала карьеры астронавта в открытом космосе. Благодаря многолетней привычке пилота-истребителя всегда звучать уверенно в радиоэфире, я спокойно сказал: «Водолаз, не можешь ли отвести меня обратно в шлюз?» Но, черт побери, хорошо же потом инструктор посмеялся надо мной. Некоторые уроки лучше всего усваиваются после сделанных ошибок.
Несмотря на прозвище «дом боли» и неудачные попытки подкупа при помощи пончиков, чтобы смягчить эту боль, тренировки в ЛНП имели решающее значение для моих трех последующих успешных выходов в открытый космос. Некоторые из лучших сотрудников НАСА работают в сообществе подготовки к выходам в открытый космос, и я всегда в долгу перед ними за пытки (на самом деле я имею в виду тренировки), через которые они заставили меня пройти.
39. Искусство надевания скафандра
А вы думали, что запуск – это сложно…
Когда вы думаете об астронавтах, выходящих в открытый космос, вы представляете, что они находятся за пределами МКС, разговаривают на крутом языке астронавтов, наслаждаются прекрасным видом Земли, находящейся внизу, спокойно выполняют свои задачи. Однако задолго до того, как это произойдет, начнется долгий и сложный процесс переодевания. Два астронавта, выходящие в открытый космос, на языке НАСА обозначаются аббревиатурами EV1 и EV2 (космические путешественники № 1 и № 2). Человек, который находится внутри станции и помогает им одеться, обозначается как IV (астронавт на борту). Я, как и большинство моих коллег, никогда не сомневался в том, что работа IV намного сложнее самого выхода в открытый космос. Малейшая ошибка при одевании астронавтов, выходящих за пределы станции, может с легкостью привести к их гибели, поэтому ставки были очень высоки для Саманты, поскольку именно она помогала нам готовиться к самой экстремальной деятельности, которая только возможна для человеческого существа.
Процесс надевания EMU гораздо сложнее процедуры надевания стартового скафандра, требует более интенсивной подготовки, чем во время тренировок в ЛНП. На самом деле процесс начинается за несколько недель до запланированного выхода в открытый космос. Сначала скафандры подбираются по росту и размеру для каждого астронавта. HUT (верхняя часть скафандра, аббревиатура НАСА) поставляется в размерах M, L и XL, поэтому для каждого из двух членов экипажа, выходящих в открытый космос, подбирается соответствующий размер. Обычно на МКС имеется один HUT размера M, два размера L и один размера XL, но возможны изменения. Если у обоих астронавтов размер М или XL, одному из них придется смириться и взять размер L. Это не оптимально, но это ограничение, с которым придется считаться. В последнее время в СМИ было много сообщений о том, что на МКС нет скафандров EMU меньшего размера для женщин-членов экипажа.
Несколько слов о размерах скафандров. У меня широкая грудная клетка, и за годы тренировок я неоднократно предпринимал неудачные попытки втиснуться в размер L, после чего хьюстонская команда по подготовке к выходу в открытый космос запретила мне подобные выходки, потому что размер L сел бы на меня слишком плотно. Я не смог бы в нем дышать нормально, и мне бы казалось, что у меня сломаются руки! Во время наших выходов в открытый космос мне и товарищу по команде хотелось бы быть в скафандре XL. Но на борту МКС был только один скафандр этого размера (в хранилище чрезвычайно мало места). Мы сыграли в «камень, ножницы, бумага», я выиграл и вышел «на улицу» в скафандре размера XL, а мой товарищ был вынужден втиснуться в размер L. В фильме «Прекрасная планета» есть отличная сцена, где Саманта помогает ему снять костюм после выхода в открытый космос. Совсем недавно был случай, когда двум астронавтам-женщинам был нужен размер М, а на борту был только один скафандр этого размера. Несмотря на постоянные публикации в новостях о том, что НАСА подвергает женщин дискриминации, у нас, на самом деле, просто нет такого ассортимента на полках по причине логистики! Поэтому, пресса, извините.
