— Вот это красавцы! — покачал головой Макарыч, убирая бинокль. — Никогда таких огромных быков вживую не видел, даже в зоопарке. Ты у нас охотник, Саша, скажи: бизоны или яки?
— Не похожи, — тихо ответил я. — Совсем. У бизонов голова другой формы и рога сильно поменьше, а у яков шерсть гуще. Я бы сказал, что они смахивают на первобытных туров, тех, что в средневековье знать на охотах извела. Глядите, прямо как на картинке — мощный круп, благородный профиль головы, большие рога, длинный хвост.
— Надеюсь, этим бычкам до нас дела нет. Центнеров на семь каждая туша, минимум. Пойдем–ка мимо, обойдем их по дуге, — опасливо добавил морпех Максим, оценив потенциального противника. — Хрен его знает, что у них за характер. Так–то вроде выглядят мирно…
— Согласен, — кивнул я. — Быки бывают очень вредные. Давайте–ка осторожно обойдем их подальше, без резких движений…
К сожалению, это не помогло. Хотя, когда мы прошли мимо стада и начали приближаться к противоположному краю равнины, я подумал, что еще чуть–чуть и опасность останется позади. Все испортил вожак, огромный черный бык с обломанным кончиком рога. Он вдруг резко всхрапнул, и все стадо, прекратив жевать траву, неожиданно замерло на месте, повернув к нам головы как по команде. Что этой скотине не понравилось, я так и не понял, только после его сигнала, без каких–либо прелюдий шестеро быков потрусили к нам, быстро набирая разгон и наклоняя рогатые головы для тарана. Не прошло и пяти секунд, как они уже неслись вперед на наш отряд с самыми недвусмысленными намерениями. Коротко оглянувшись, я понял, что убегать бесполезно, до деревьев добраться мы не успеем. До быков метров четыреста, но бегут они очень быстро… Разве что броситься врассыпную, но тогда кому–то из нас точно конец.
К тем же выводам пришел и Макарыч, рывком прижавший приклад автомата к плечу и передернувший затвор.
— Отряд, всем стоять! Не дергайтесь бойцы, отобьемся, это всего лишь коровы! Бежать нельзя, затопчут. Огонь по моей команде!
— Целься в голову и ноги! — крикнул я. — Главное, свалить тура на землю, сам подранок уже не встанет, тяжелый!
— Пли!!!
Вот тут–то я и пожалел, что отдал девчонкам винтовки. Сейчас бы они пригодились в умелых руках, все же мосинка — самое бронебойное оружие на средней дистанции. Но почему–то мне всегда казалось, что девушка и автоматическое оружие — понятия принципиально несовместимые, а Анка–пулеметчица — это исключительно фантазия режиссера «Чапаева». В то время как реальные девушки–снайперы на фронтах Великой Отечественной имелись. А может быть, на меня повлиял случай на сборах, когда решившая получить из каких–то своих соображений звание лейтенанта и проучившаяся с нами на военной кафедре однокурсница, при стрельбе из «калашникова» в положении лежа, вдруг зажмурилась и пули полетели куда попало, в основном в землю перед ней же? В общем, мне показалось, что неопытная женщина с автоматом более опасна для своих же товарищей, чем для агрессивной фауны, а оставлять девушек вовсе без оружия было как–то неправильно. Тем более, что Юля с Ниной не возражали…
В результате наши снайперши себя не проявили никак. Юля, вскинув свою мосинку, резво отстреляла всю обойму, сильно вздрагивая всем корпусом — отдача для хрупкой девушки была все же великовата. Попала или нет — непонятно, за отпущенные нам двадцать секунд я этого так и не понял. С оружием Нины что–то случилось после третьего выстрела: учетчица стала лихорадочно дергать туда–сюда рукоятку затвора, а потом начала в спешке пихать в винтовку новую обойму, ухитрившись в кровь порезать ей свои пальцы, на чем участие женщины в бою и закончилось. Гораздо эффективнее сработали автоматчики, тем более, что палили мы сразу из восьми стволов. Впрочем, все происходило очень быстро. Грохотали очереди, летели во все стороны горячие гильзы, быки приближались молча и неотвратимо, как танки на полном ходу и было страшно так, что горло перехватывало спазмом.
Ближайший тур подломился в коленях и с ревом покатился по земле, когда до нас оставалось метров двести, следом за ним упали второй и третий, однако, вожак несся вперед как заговоренный, а я вдруг увидел, как его огромные рога начали светиться багровым светом, словно светодиоды. А затем он издал протяжный громовой рев, рога вспыхнули огнем, и нас как будто ударило порывом ветра. У меня резко ослабли ноги, в глазах замельтешили черные точки, и сердце пропустило пару ударов. Анатолий и вовсе оказался на земле, плюхнувшись на пятую точку, и все мы на несколько секунд прекратили огонь.
Воспользовавшись паузой, быки оказались совсем близко. Стоявший рядом со мной Олег все пытался вставить трясущимися руками новый магазин в автомат, но тот никак не хотел защелкиваться, лицо моряка исказилось от страха, но дело не шло, несмотря на его судорожные рывки. У меня еще оставалось несколько патронов и, сосредоточившись, я отстрелял их все прямо в морду вожака, упав на одно колено и понимая, что меня сейчас неизбежно растопчут. Но все же попал куда надо — тяжелую тушу занесло влево, и она повалилась набок совсем рядом со мной. Еще одного быка завалили майор с Игнатом, а вот Максим немного замешкался и не успел отпрыгнуть в сторону, когда последний тур поддел его рогами, подбросив как тряпку в воздух. Человек упал на землю, а заревевший бык устремился к Матвею, но тот каким–то чудом ускользнул от рогов и копыт. А еще через секунду упал и этот бык, напоровшись на очередь из автомата Павла. Программист не утратил хладнокровия и отстрелялся зверю сбоку в упор: в шею и голову. На том наш бой и закончился.
Соображал я после боя плохо. В ушах еще звенело от выстрелов, резко пахло кровью и сгоревшим порохом, раненые быки мычали и бились на траве, и сейчас в их реве слышалась не ярость, а страдание. Юля, тихонько всхлипывая, какими–то автоматическими движениями поглаживала винтовку, пока подошедший к ней майор не забрал оружие из слабых рук и не вставил новую обойму. Прошел мимо сидящей на земле в полном ауте Нины, ошарашенных произошедшей бойней моряков, молчащего Павла и подошел к лежащему на земле Максиму. Наклонился к нему и тут же выпрямился, повернувшись ко мне.
— Александр, парень мертв. Ему уже не поможешь. Шея сломана напрочь.
Я лишь кивнул в ответ, перезаряжая свой автомат. И так видно, что голова у бывшего морпеха вывернута под совершенно неестественным углом.
— Надо бы добить быков… незачем им мучиться.
— Сделаю, — передернув затвор, Макарыч, подойдя в упор, выстрелил ближайшему раненому туру в голову и тот затих. Затем повторил процедуру со следующим быком, которого чья–то автоматная очередь остановила на бегу, разворотив колени. Я же не спеша приблизился к вожаку. Тот был еще жив и молча смотрел на меня лежа на боку, чуть приподняв окровавленную голову. Рога на ней еще продолжали слабо светиться, а взгляд у животного был преисполнен боли и, может быть из–за этого, казался почти разумным.
— Похоже, ты у нас зверь непростой, — вздохнул я, прицелившись.
Может быть, мне это показалось, но тур на секунду прикрыл глаза и склонил голову, как будто соглашаясь.
