– Разорви меня кафские черви! Но ты, реально, и близко не стоял с модифицированными рабами. Земля и небо, дьявол меня отымей. В режиме реального времени на это куда улётнее смотреть. Вот оно, дамы и господа, живое доказательство тем комплексам, которыми по жизни страдают наши любимые хозяева!
Карлик Айв вдруг повысил голос и величественно посмотрел на обеденные столы, где сидела навострившая уши прислуга дома. После чего снова вперился в лицо Каллена и даже ткнул в него своим коротким толстым пальцем.
– Это не просто твой природный дар, мой сладкий! Считай, это их пожизненное проклятие, ежедневное напоминание о том, насколько они физически ущербны и несовершенны от рождения. Напоминание того, сколько им приходится ежегодно тратить денег, чтобы поддерживать свои безупречные личины, как и бесконечно искать новые способы омоложения с устранением врождённых дефектов. Поэтому они им и нужны, такие, как мы. Я, – Айв перенаправил указательный палец в свою плохо развитую грудь. – Специально выращенный на другой рабской ферме, где создают подобных мне уродцев на потеху будущим владельцам. Чтобы глядя на меня, они испытывали чувство превосходства. И ты – естественно рождённый и выросший в нормальных условиях, без генного и прочего вмешательства. Тот, чьего лица и тела ни разу не касался корректирующий лазерный луч. Тот, в кого не закачивали тонны генетически-модифицированного дерьма, чтобы сотворить представителя господствующей расы – человека, так называемого первого сорта.
– Айв, с чего это тебя вдруг так прорвало? Неужто нюхнул чего-то забористого, перед тем, как сюда спуститься? Такими темпами тебя скоро в два счёта спишут в утиль.
И снова кто-то решил подать собственный насмешливый голос, чтобы хоть немного приструнить не в меру раздухарившегося карлика.
– За меня, Кайл, можешь не переживать. Потому что такие, как я и этот наивный красавчик стоим по отдельности в разы дороже, чем вы все вместе взятые. И я, к твоему сведенью, пришёл сюда не революционные лозунги проталкивать. Просто называю вещи своими именами и расставляю их по местам. Чтобы этот милый и во многом несведущий юнец имел хоть какое-то представление о том, кто он здесь такой в действительности. И почему я поставил на него, как и сам мэтр Рэдлей. Уверен, не я один пребываю сейчас в полном недоумении, касательно очередного взбрыка от нашей всеми обожаемой монны Лалии. Да любой из вас с радостью заграбастал бы себе этот ценный экземпляр под своё тёпленькое крылышко. А теперь, отымей меня Дьявол, мы все, как те конченные генетические мутанты, сидим на попе ровно и ждём финальной развязки этой грёбаной истории.
– Может хватит пугать зверёныша? На нём и так лица нет, а вы тут новый заход по ставкам устраиваете.
И этого Каллен как-то тоже совсем не ожидал – услышать подобные слова от кухонного служащего, поставившего в этот момент перед молодым рабом поднос, наполненный несколькими видами горячей еды неизвестного происхождения и содержания.
– Вообще-то я пас! Больше никаких ставок! Во всяком случае, не сегодня. – Айв тут же переключился на «поварёнка», комично скорчив и без того далеко неписаную рожицу. – И, ко всему прочему, я пришёл поддержать, как вы тут все его тут теперь дружно называете, зверёныша или домашнего питомца. Ну, или, по крайней мере, дать пару дельных советов, которые, надеюсь, ему этим вечером так и не пригодятся.
– С чего вдруг такая забота о том, кто, возможно, не доживёт и до сегодняшней ночи? – а это снова подал с задних столов не унимающийся Милн.
– С того, что я сегодня впервые за кого-то переживаю, практически как за самого себя. – карлик даже не обернулся, а просто повысил голос, чтобы его могли расслышать все присутствующие, включая тех, кто находился сейчас в дальней части кухни. – Считай, я в коем-то веке встретил почти что родственную душу. Но тебе, Милн, едва ли суждено это когда-нибудь понять. Ты же у нас человек третьего сорта, с неким набором гражданских и даже социальных прав. Даже для таких, как ты, я и наш зверёныш, всегда будем считаться всего лишь липкой грязью под ногами.
– Что же ты о других рабах так не переживал?
– Потому что сложно сочувствовать тем, у кого искусственно подкорректирована внушительная часть человеческой сущности, и они мало чем отличаются от аниматов. Таких даже избивать до полусмерти бессмысленно, потому что будут лишь мило улыбаться в ответ и безмолвно, без единого писка, истекать кровью. Зрелище, надо сказать, до тошноты омерзительное. Особенно, когда понимаешь, что никто из них никогда не сможет себя защитить, поскольку они лишены функции самозащиты с самого «зачатия». Поэтому, зверёныш, ты просто обязан сегодня оправдать свою кличку!
Айв снова сосредоточил всё своё внимание на лице и глазах молчаливого раба, который даже против собственного желания впитывал всю услышанную здесь информацию, подобно сухой губке живительную влагу.
– Не поддавайся. Смирение со своей участью – не твой удел. Даже если тебе нечем будет защищаться, только голыми руками и зубами. Вгрызайся, лягайся, делай что угодно, только не поддавайся. Не дай им такой радости. А ещё будет лучше, если ты кого-нибудь при этом жутко напугаешь, чтобы запомнили этот сраный вечер на всю оставшуюся жизнь…
Глава 20
– Ты надо мной издеваешься, да? Что это вообще всё значит, и как ты мог так со мной поступить? Я даже думать не хочу о том, что именно тебя на это подтолкнуло!
– Девочка моя, солнышко моё! Что случилось? Вернее, что я такого сделал?
Обычно встретиться с отцом в их же городском особняке Лалии до этого не составляло вообще никакого труда. Но сегодня мэтр Рэдлей будто намеренно избегал собственную дочь, буквально прячась за закрытыми дверьми своего домашнего кабинета. Точнее сетуя на то, что очень занят и ведёт важные деловые переговоры (причём межпланетные), не терпящие отлагательств. И, судя по времени, которое он потратил на эти самые переговоры, их у него накопилось уж как-то чересчур много.
Так что Лалии пришлось прождать несколько часов и попасть в заветный кабинет уже где-то ближе к вечеру. Она уже успела к этому моменту и переодеться, и даже переговорить по стримовой онлайн-связи с несколькими друзьями по универу, а потом перенести ужин из-за полного отсутствия аппетита. Любой другой на её месте должен был за столько времени поостыть и хоть немного успокоиться, но только ни Лалия Мэрисабелла Рэдлей.
– Что ты такого сделал? – ей было достаточно войти в кабинет отца и буквально с порога завестись до изначального едва контролируемого состояния.
Правда, в комнату она не влетела, а прошлась до огромного рабочего стола без стремительной спешки. Зато вжала ладони в поверхность столешницы и нагнулась над совершенно невозмутимым хозяином дома, как взбешённая валькирия над в край зарвавшейся жертвой.
– Как раз это я и хотела узнать. Как и услышать от тебя внятные объяснения, почему я только сейчас смогла попасть к тебе? Ты что, всё это время прятался здесь от меня? Потому что других ответов я не нахожу!
– Хорошо, хорошо! Ты меня поймала с поличным! – разве что мэтр Рэдлей, поднимая ладони сдающимся жестом, несдержанно посмеивался, будто всё это для него являлось ничем иным, как беззлобной шуткой. – Но не думай, что я это сделал чисто из желания довести тебя до бешеного каления. Наоборот, милая. Я надеялся, что ты к этому времени хоть немного остынешь, придёшь в себя и как следует проанализируешь и произошедшее, и всё своё недавнее поведение.
