Конечно, он не мог не изумиться исповеди этой на удивление слишком приземлённой полубогини и не посмотреть в её одновременно и виноватое, и до умиления честное личико самой обыкновенной девчонки, которая то нервно улыбалась, то поспешно смахивала со щёк сбегающие из глаз ручейки искренних слёз. Но она действительно говорила чистую правду, и это явно давалось ей с большим трудом.
– Я не мочь… вас ненавидеть…
Так что Каллен не мог ей не ответить с такой же честностью, так же чувствуя огромную разницу между этой девочкой и её ненормальным отцом-садистом. Этой разницы невозможно было не почувствовать и тем более сейчас.
– Это не ваша вина. Не вы отвечать за грех ваш родитель. И не вы просить прощения за него…
– Для необразованного дикаря ты довольно неплохо изъясняешься на чужом для тебя языке. – Лалия снова нервно улыбнулась, в этот раз посмотрев в лицо раба не так затравленно, как за несколько секунд до этого. – И, судя по всему, ты ему учился не по ускоренной спецпрограмме для начинающих. Думаю, мы сможем исправить данный пробел в самое ближайшее время, как и много чего другое, да?
Невероятно, но она словно спрашивала у него на это разрешения, подступая ещё ближе и улыбаясь более искренней. А он всё никак не мог до конца поверить, как у такого недочеловека, как мэтр Рэдлей могла вырасти такая дочь. Ведь даже здешние слуги (впрочем, как и далеко не здешние) вели себя с ним так, будто он и в самом деле был в этом месте никем и ничем – бесполезным куском грязи, от которого кроме грязи ничего нельзя было получить.
«Даже не думай, зверёныш. Тебе вообще лучше ни о чём не думать, если всё ещё мечтаешь сохранить свою жалкую жизнь. И то, что моя дочь в коем-то веке проявила к кому-то столь решительные действия, не означает ровным счётом ничего. Не забывай, что за тобой следят денно и нощно. Любой неверный шаг или движение с твоей стороны и, обещаю, то, что сегодня произошло с тобой, ты будешь вспоминать, как о восхитительной поездке на курорты Эдема. И от того, что я после этого сделаю с тобой лично, уже не спасёт тебя ни Лалия, ни все те примитивные идолы, которым ты молишься. Так что, продолжай молиться и дальше и не забывать, где ты находишься, и кто за тобой следит.»
Наверное, нет ничего худшего – услышать в своей голове, подобно внутреннему гласу «совести», хриплый баритон мэтра Рэдлея. Но Каллену как-то удалось не показать виду, что его опять преследуют и буквально достают одержимыми на его счёт угрозами.
Почему-то совсем не хотелось расстраивать эту наивную девочку подобными мелочами. Всё равно, как ни крути, она была такой же игрушкой или пешкой на шахматном поле её отца, как и все другие постояльцы данного дома. Она делала не то, что хотела, а то, что её вынуждали делать, и главный хозяин всего этого маленького мирка едва ли позволит ей переходить установленные им границы. Жизнь Каллена ей не принадлежала и едва ли когда-нибудь будет принадлежать в полной мере, как принадлежала в действительности её отцу.
Глава 24
Он уже давно перестал воспринимать свою жизнь, как за нечто естественное и привычное. Когда очень долгое время живёшь в настоящем аду, то и всё остальное выглядит не иначе, как неотъемлемой частью данного ада. Но, как ни странно, даже в преисподней случается нечто хорошее, а иногда и приятное. Даже если накануне тебе пришлось пройти через очередной виток нечеловеческих испытаний, уцелев при этом не пойми каким чудом.
Каллен впервые за последние месяцы открыл глаза, не испытывая при этом убийственного чувства безысходности. Ведь он впервые смотрел не на жуткие стены затхлого подземелья или тесной камеры служебной части господского особняка. Его взгляд наткнулся на красивое, очень большое сводчатое окно, разделённое небольшой центральной колонной, просторный проём которого сверху и по бокам прикрывали декоративные складки и рюши полупрозрачных бирюзовых гардин. После чего он прошёлся удивлённым взором по остальному ближайшему пространству комнаты и уже знакомой в ней мебели, тут же вспоминая, как он сюда попал, и что этому, на деле, предшествовало.
Действительно, как о таком можно было забыть? О своём вчерашнем избиении, о возвращении в покои монны Лалии и в особенности о всех стараниях девушки по оказанию первой медицинской помощи. Тогда она и просканировала его внутренности с помощью встроенного в него чипа-Спрута, к которому имела прямой доступ, как полноправная хозяйка заново отвоёванного ею раба. После чего с помощью двоих служанок обтёрла его от крови, обмазала обильно ссадины и гематомы какой-то прозрачной мазью, наложив сверху странные «повязки» из необычного материала, который удерживал лекарство изнутри и при этом его не нужно было чем-то крепить к самой коже, и в довершении накрыла ему лицо и шею приятно охлаждающей маской всё из той же чудо «марли». И, конечно же, не забыла чем-то уколоть и дать проглотить сверху внушительную жменю капсул с неизвестными лекарствами, которую пришлось в довесок запить едва не целым литром безвкусной и киселеобразной жидкостью. Причём до этого она сумела убедить и Тамию, и Нору перевести Каллена в её спальню на более удобную там софу, клятвенно пообещав, что он ничего не сможет с ней там сделать, тем более, после принятого обезболивающего со снотворным.
Кажется, он и проспал целую вечность аки младенец, практически не запомнив, что ему снилось. Правда, по оставшимся ощущениям и некоторым смутным фрагментам, понял, что этой ночью кошмары его не преследовали. Видимо, поэтому он впервые и не испытывал ни паники, ни других плохих ощущений, даже зная, что на нём сейчас не должно было оставаться ни одного живого места. Только каково было его удивление, когда он, рискнув пошевелиться и подтянуть руки по мягкому основанию удобной софы, так и не почувствовал ни острой боли в ушибленных местах, ни дискомфортной тяжести во всём теле или хотя бы той же выкручивающей ломоты в костях. Да, что-то, конечно, ощущалось, но оно больше походило на лёгкую крепатуру в мышцах и немного в животе.
А когда Каллен повернул голову, чтобы проверить кровать и лежавшую там девушку, то… В общем, он определённо не ожидал увидеть по другую сторону от себя карлика Айва, облокотившегося о край софы и примкнувшего головой к своим рукам, пока наблюдал «влюблённым» взглядом за спящим до этого рабом. И, само собой, удержаться от испуганного вскрика не получилось, учитывая, что тот вырвался из горла как-то сам по себе.
– Великий Вседержитель! Что такое? – на его крик незамедлительно отреагировала до этого спавшая в своей постели монна Лалия, подскочившая со своего места едва не одновременно с Калленом. – Айвон! Паршивец ты эдакий! Как ты сюда пробрался?
– А что такое? Ему, значит, можно, а я типа обязан ютиться на коврике в уголочке?
– Хочешь, чтобы я нажаловалась на тебя отцу? Или тебе мало последнего от него наказания?
Девушка схватила одну из своих спальных подушек и с нескрываемым возмущением запулила ею в карлика. Айв тут же ловко увернулся от летевшего в него стратегического «снаряда», звякнув навешанными на него украшениями словно ответным смешком на немощную выходку от молодой хозяйки.
