И, похоже, этому кошмару не было ни конца ни края. Казалось, действительно прошла целая вечность с момента начала торгов, поскольку за многих рабов и вправду разгорались нешуточные «схватки», которые, бывало, затягивались едва не до получаса (а то и дольше). И всё это время нужно было стоять неподвижно в определённой позе и в ожидании своего звёздного часа. А от насильственной эрекции и заканчивающего действия наркотической настойки уже реально начинало сносить крышу. И ко всему прочему ломило кости, ныли мышцы и даже болели суставы.
А где-то ещё через два часа Каллена уже трясло мелкой дрожью, а по лицу и спине то и дело сбегали ручейки обильного пота, придавая его и без того лоснящемуся от маслянистой мази телу дополнительный блеск.
Так что когда ведущий аукциона объявил о начале ставок на следующий лот, порядком уставший раб не сразу понял, что речь шла именно о нём. Понял это где-то минут через десять, когда обращённые на него взгляды едва не всего зала стали буквально жечь ему кожу.
Молиться в такие минуты было совершенно бессмысленно. Он и не знал вообще, о чём думать и о чём просить своих предков, которым точно сейчас было стыдно за своего непутёвого потомка, унизившего весь их славный род столь омерзительным поступком. Позволив сотворить из себя полное ничтожество и променявшего свободу воли на рабский ошейник. И, похоже, по его лицу тогда стекали не одни лишь капли пота, но и слёзы. Правда, Каллен всё равно не мог разобрать, плакал ли он или же ему это только казалось. Хотя челюсти мужчина сжимал от накатывающих приступов ярости едва не до болезненных судорог в скулах.
А потом и вовсе случилось нечто странное.
Пока ведущий торгов то и дело озвучивал на весь зал повышающиеся едва не каждую секунду ставки за голову Каллена, тот не смог удержаться от соблазна и не взглянуть украдкой на самих покупателей, рассевшихся уже полностью на стоявших там креслах. Ему хотелось увидеть, кто же так усердно за него борется и постоянно перебивает цены один у другого.
Как вскоре молодой раб выяснил, этих ненормальных оказалось не менее шести человек, и никто из них не хотел уступать в этом странном соревновании.
– Двадцать шесть тысяч кредитов от номера сто семь. Двадцать шесть тысяч с половиной от господина сорок девять… Тридцать тысяч кредитов от сто двадцать четвёртого номера!.. Кто больше?..
Рассмотреть лица покупателей с неблизкого расстояния ещё и воспалёнными от пота и слёз глазами было крайне сложно. Но, как очень скоро выяснилось, этого и не нужно было делать. Где-то ещё минут через пять, когда цена перевалила за пятьдесят тысяч местных денег, ведущий неожиданно вдруг замолк. После чего, снова заговорил, но уже не столь воодушевлённым, как до этого, голосом.
– Мы приносим свои искренние извинения всем участникам последнего тура торгов, но нам только что поступила экстренная информация от владельца финального лота. Он и сам не знал, что так получится, но данного раба уже зарезервировали на покупателя, пожелавшего остаться анонимом. Ещё раз просим у всех прощения за столь неприятный инцидент. Поэтому после следующего раунда торгов, всем нашим покупателям при оформлении покупки будут предоставлены тридцатипроцентные скидки!
Казалось, Каллен и тогда так ничего не понял. Пока за ним не пришли его предыдущие конвоиры и не потащили обратно к сцене и к выходу из зала. Передвигать затёкшими ногами всё в тех же кандалах было уже намного сложнее, а чувства облегчения так и не наступало.
– Ну что, грёбаный ты везунчик. – перед ним опять возник «Харон», который привёз их сюда на своём эксклюзивном транспорте, а теперь собирался передать очередного доверенного ему раба в руки нового хозяина. – Считай, тебе сегодня повезло, как никому другому. Хотя, не обольщайся. Поскольку здесь в любом месте ты будешь считаться всего лишь бесправным куском мяса, с которым в любой момент могут сделать всё, что угодно. Это всего лишь вопрос времени и ситуации. Поэтому помни. Второго такого шанса тебе уже никто и никогда не даст.
Глава 3
Его не сразу увели из этого отвратительного здания. Каллену пришлось прождать где-то с получаса в тёмной коморке, где их подготавливали к аукциону и выходу на сцену, под присмотром здоровенного и молчаливого надсмотрщика. Слава предкам, «Харон» хоть куда-то ушёл в это время. И лучше бы вообще не возвращался. Каллен хотя бы успел немного прийти в себя (ведь ему позволили сесть у стены на пол и уже там дали предостаточно времени на то, чтобы отдышаться и размять затёкшие мышцы с суставами). А тело у него гудело после последнего испытания будь-будь, даже частично сомлело, ещё и в спине будто кто-то кол вставил.
Правда, фиксирующего кольца с основания члена убирать не разрешили, так что пришлось терпеть насильственную эрекцию ещё довольно долго. И, само собой, ничего с этим не делать, кроме как тупо ждать и дуреть от неизвестности ещё сильнее. Ведь с ним действительно могли сделать всё, что угодно.
Как считал сам Каллен, смена хозяев ордикианцев мало что меняет – они же все с одной планеты, с одинаковым мышлением и схожими представлениями о жизни. Для них рабы, доставленные сюда из других точек галактики вообще не люди, с которыми можно вытворять всё, чего не пожелает душа. Ведь эти несчастные рождались не на Ордике и не на тех небесных объектах, которые входили в число межпланетной Конфедерации Единого Содружества Свободных Граждан Свободного Космоса.
Молодой раб узнал обо всём этом не так уж и давно, то, что он не являлся Свободным Гражданином, и что жил до этого на одной из тех планет, которые до сих пор считаются планетами изгоями в Поясе Чёрной Границы. Точнее, в той части заселённой когда-то земными людьми галактики, которая и по сей день является плохо изученной, не финансируемой государственными субсидиями Единого Содружества, и где безнаказанно промышляли и промышляют нелегальные группы Незарегистрированных Граждан Свободного Космоса.
И ведь если бы на его планету никто не напал и ничего с ним не сделал, он бы и по сей день ничего об этом не знал, считая, что в космосе больше никакой жизни не существует. Да что там кривить душой? Ему до сих пор хотелось верить, что происходящее с ним – всего лишь кошмарный сон и не более. Что однажды он наконец-то проснётся и…
– Прошу сюда, кир Завир. Теперь этот объект всецело ваш. Вернее, теперь он является собственностью мэтра Редлея, но, как его поверенный, вы можете делать с его вещами всё, что вам дозволяется с ними делать. А ты, животное, давай, поднимайся! И не забывай смотреть в пол, когда рядом с тобой истинный житель Ордики!
Как будто Каллен мог определять по виду или запаху, кто из этих клоунов являлся истинным ордикианцем. Но говорить, естественно, ничего в ответ не стал. Да от него никто этого и не требовал, и не потому, что забитый раб плохо изъяснялся на чужом ему языке. Невольникам вообще здесь было запрещено даже издавать хоть какие-то звуки, лишь бы не навлечь на себя праведного гнева от благородных граждан Свободной Ордики.
– В который уже раз убеждаюсь, что у моего господина безупречный вкус. И он, к слову, весьма благодарен мэтру Абнару, что тот пошёл ему навстречу, уступив данного красавца за символичную плату вне очереди. Подобные щедрые жесты мэтр Редлей не оставляет в будущем без внимания.
