– Это ты ни разу не задумывалась о восстановлении главного наследника Рэдлейев! – мэтр неожиданно обернулся, вскидывая руку и тыкая в сторону супруги указательным пальцем, будто обличительным перстом разгневанного судьи, одновременно повышая голос, но всё же не срываясь до крика. – Ты погрязла в своём безутешном горе и трауре и до сих пор не желаешь из него выбираться, забыв напрочь об остальных детях, а уж обо мне и подавно. И не нужно обвинять меня в моих ничтожных грехах, холя и лелея собственное в глазу бревно! Даже вот примчалась ко мне на всех порах, как только прознала про Каплю Жизни! Только опять все твои мысли связаны с Ленардом и только с ним. И не мне на него плевать! Это тебе на нас всех плевать и на Лалию в том числе. Так что не нужно взывать к моей совести, забыв разбудить при этом собственную. Ты сильно заботилась о своей дочери и её будущем в последнее время? Да ты больше думаешь о Вэлисе, чем о ней, и только потому, что навешала на него всех собак из-за гибели Ленарда. Она улетела из дома в Серую Зону к своему жениху вместе с тем рабом, с которым её похищал вчера Акерли! Ты что-нибудь предприняла по этому поводу? Попыталась её остановить, поговорить после случившегося, узнать, как она себя чувствует? Нет!
Шейн развёл руки в стороны, констатируя озвученный им факт и едва не рыкнув на последнем слове. Теперь он был не просто взбешён. Казалось, ещё немного и он буквально сорвётся во все тяжкие.
– Ты прибежала ко мне, как только свела один к одному и узнала про Канцлера. А теперь пытаешься мне тут что-то предъявить? Серьёзно?
– Не смей… – голос Ивонны всё же совался, как и набежавшие в её глазах слёзы, очень быстро скатившиеся по щеками обильными ручейками. – Не смей обвинять меня в том, что я плохая мать…
Мэтр ответил не сразу, так же быстро успокоившись, как до этого едва не устроил драму века на весь дом. Только в этот раз его напускное спокойствие и пустота в потемневших глазах выглядели куда пугающими, чем его недавняя эмоциональность. Он и сделал к своей жене несколько неспешных наступающих шагов, не отводя всё это время взгляда с её побледневшего лица и явно не намереваясь её успокаивать.
– Все последние годы я только и делал, что думал о наших детях. Выворачивался наизнанку и просчитывал их будущее на сто лет вперёд. А ты… Ты только и тем и занималась, что вспоминала о своих материнских обязанностях, если дело касалось одного лишь Ленарда. Поэтому, надеюсь, ты не будешь против, если я попрошу тебя и впредь не лезть в мои дела и уж тем более что-то от меня требовать. Прошу тебя пока ещё по-хорошему. Возвращайся в свои комнаты и продолжай заниматься тем, чем привыкла всё это время заниматься. И, пожалуйста. Не пытайся меня в чём-то переиграть или к чему-то склонить. Ты потеряла это право, когда забыла о своих прямых обязанностях. Я многое тебе прощал и спускал с рук. Но если ты попытаешься пойти против меня и моих решений, в следующий раз я уже таким всепрощающим не буду. Скажи спасибо, что я не отказался от тебя, как от своей законной супруги, хотя и мог. И молись, чтобы этого не произошло, если я вдруг и вправду получу одну из двенадцати Каплей Жизни.
Видимо, Шейну Рэдлею было мало зачитать Ивонне свой убедительный монолог-приговор, он ещё и напоследок обхватил её похолодевшее лицо сухими и ощутимо горячими ладонями, пристально заглядывая женщине в глаза и целуя на прощанье ей в лоб. Будто поставил метку, которую уже ничем не сотрёшь и ничего против неё не сделаешь.
– Когда-то я готов был положить к твоим ногам весь мир. Но ты сделала свой выбор, поэтому живи с ним и дальше, насколько у тебя хватит для этого сил.
Глава 43
– Ты любить Вэлис? – Каллен не знал, сколько у них ещё должно было уйти времени на то, чтобы долететь до нужного места. Да и едва ли данный вопрос мог помочь ему получить ответы, которые должны были составить в его представлении нужную картину мира, в который его насильно затянули.
Но в какой-то момент это показалось для него не менее важным. Ведь теперь его и Лалию связывало куда большее, чем само понятие «хозяин и раб». За несколько дней тесного общения, если они и не сблизились до максимума, то хотя бы уже имели все основания на более дружеское друг к другу отношение. Или, по крайней мере, Каллену так это казалось, а может даже и хотелось.
Лалия удивлённо посмотрела на молодого раба, явно не ожидав услышать от него подобного к себе вопроса, но мужчина не выглядел при этом смущённым или просто любопытствующим. Похоже, для него такие вещи были вполне естественными, в отличие от жителей Ордики, где такое понятие, как любовь к кому-то, отличалась от схожего чувства на других планетах. Как-никак, но попал он к ним из мира, где всегда ценилась моногамия.
– Хочешь узнать, почему я с ним обручилась? Или почему я выбрала его, а не Акерли?
– Нет. Я хотеть знать, любить ли ты Вэлис. Он не есть очень хороший муж для будущего. Но сердце ведь не выбирать…
В этот раз Лия даже слегка смутилась, хотя могла и не отвечать на столь личные вопросы, тем более имея за спиной ещё одного нежелательного свидетеля. Правда, её родители, да и большинство представителей из её касты никогда не воспринимали людей из второго и третьего класса, как за равных себе, и поэтому нисколько не стеснялись перед теми разговаривать между собой с таким видом, будто их окружала бездушная мебель, а не живые люди. Хотя и понятно. Любого слугу, кто попытается вынести что-нибудь из дома своих хозяев, включая услышанную от тех неважно какую информацию, могли ожидать такие штрафы, за которые его запросто потом отправляли за решётку в федеральную тюрьму, как за уголовное преступление. Именно поэтому редко кто из слуг позволял себе по личной инициативе вступать со своими нанимателями в диалоги. А про рабов можно и вообще не говорить.
– Только не вздумай ему сказать это всё при встрече. А то он тут же потребует, чтобы я тебя наказала. Причём прямо на месте. – Лалия хоть и попыталась свести свои слова в шутку, но, на деле, они были очень далеки от таковой. – Если честно, то… я не думаю, что любила кого-то за всю свою жизнь по-настоящему. Во всяком случае, не так, как ты любил свою невесту… Прости, наверное, я не так сказала.
Девушка нервно хмыкнула, продолжая внимательно всматриваться в глаза мужчины, который смотрел на неё в это время очень даже серьёзно.
– Ты же её до сих пор любишь, да?
Каллен не удержался и отвёл взгляд к лобовой части купола монокара, но едва ли что-нибудь сейчас видел за его защитным стеклом. Мыслями он определённо находился в другом месте.
– У нас это называть, прикипеть и врасти душой в другого. Когда вы почти как одно целое. Чувствовать друг друга, дышать вместе и даже, наверное, думать. Если это не любовь, то и в сердце она не прорастёт и никогда там не задержится.
– То есть, она уже навсегда? И ты уже не сумеешь к кому-то проникнуться так же, как к своей любимой?
– Я этого не знать наверняка. Есть ещё такое понятие, как симпатия. Когда кто-то очень сильно нравится и это чем-то похоже на начальный этап влюблённости. Хотя не думать, что она может стать такой же.
