– И что же ты испытываешь ко мне, если не секрет? – наверное, Лалия точно сошла с ума, если начала спрашивать о подобных вещах у собственного постельного раба. У раба, у которого не должно быть на этот счёт никаких чувств, ни тем более личного мнения. Правда, она и без того перешла с ним все разумные границы, из-за чего могла получить вполне себе реальное предупреждение со штрафом.
– Ты хотеть действительно это знать? – губы Каллена дрогнули в смущённой улыбке, будто он вообще не ожидал, что его когда-нибудь об этом спросят.
– Но ведь это ты начал данную тему. А я, как не крути, твоя хозяйка. Правда, меня вообще не должны интересовать твои чувства и мысли, но и меня до этого не спрашивали, хочу ли я иметь личных рабов. Ты и представить себе сейчас не в состоянии, сколько я нарушила с тобой за эти дни правил. Так что давай. Хуже от этого, надеюсь, всё равно не будет.
Шутки шутками, но они и в самом деле могли зайти слишком далеко, и, кажется, Лия чувствовала теперь, что могла сделать даже нечто такое, на что бы никогда не решилась ещё неделю назад.
– А это будет не сильно личное? Вдруг я тебя смущать?
– Раз поднял эту тему, то уже и договаривай до конца. Или хочешь, чтобы я тебе приказала. Ведь я могу, если что.
Угроза прозвучала, конечно, как шутка, и едва ли Лалия действительно могла воплотить её в жизнь, но, в любом случае, только от Каллена зависело – отвечать ему или нет.
– Ты не такая, как другие в вашем мире. Ты очень от них отличаться. Будто не с этой планета. И ты всегда смотреть на меня по-другому. Не так, как все. Мне даже казаться, что ты больше из моего мира. В тебе больше настоящего от наших девушек. Может, поэтому моя симпатия такая сильная. Не знаю, как правильно сказать. Я тянусь к тебе, как к чему-то… родному и знакомому. К тому, что у меня когда-то отобрали. Наверное, я теперь не хочу этого потерять. Ты мне помогать держаться за эту жизнь и терпеть ваш мир.
В какой-то момент Лие даже хотелось прервать раба, запретить ему говорить дальше, но она так и не смогла решиться на подобное. Как и долго смотреть в его глаза, неосознанно потупив взгляд и грузно нахмурившись. Но самым сложным оказалось удержаться от слёз. Ведь Каллен всё это говорил на полном серьёзе, не говоря о том факте, насколько же ему было трудно сейчас произносить всё это вслух.
– Ты знаешь… у нас сохранилось очень много книг о любви и высоких чувствах, некоторые современные авторы до сих пор пытаются подражать этим романам, даже сочинять стихи и песни, но в основном в нашей реальности всё до ужаса упрощено. Проявление каких-либо эмоций всегда считалось моветоном. А уж признаваться кому-то в любви или сходить с ума от любви и подавно. Да, читать про неё истории или смотреть старые фильмы, как и слушать песни – иногда бывает увлекательно и по-своему интересно. Только всё это уж очень далеко от нашей повседневной жизни. Поэтому, вчерашний поступок Акерли выглядит не просто непозволительным и тянет на уголовное преступление. Будь на его месте кто-то другой из другого класса, его бы сразу упекли в психушку. Недаром у нас считается самым страшным сумасшествием – потеря рассудка от любви к кому-то.
– Значит, ты считать, что любовь и любить – это очень плохо?
– Я не говорила, что это плохо. Я говорила о том, что в нашем обществе к таким понятиям относятся едва не с негативной ноткой. Ведь, если это чувство запустить, то… оно реально может свести человека с ума. Или тебе мало примера с Акерли? Мне кажется, его нужно как-то контролировать и не давать выходить за разумные пределы. Хотя… едва ли я могу сказать что-то конкретное по этому поводу. С Вэлисом мы дружим едва не с пелёнок, и я к нему отношусь, скорее, как к старшему брату и люблю больше, как друга. Разве что, не самого лучшего друга. Он иногда бывает таким…
Лия хотела сказать «мудаком», но вовремя сдержалась.
– Значит, вы вступать в брак не по-любви? И даже её бояться? И не привязываться к своему избраннику, как к единому целому, не быть вместе во всём, не быть одна сущность и один мир?
Впервые Лалия не знала, что ответить на вопросы, которые ей раньше никто не задавал. По сути, она даже не знала, что можно было так думать. Поэтому немного и подвисла, словно ей открыли глаза на столь очевидные вещи, о которых она почему-то узнала только сейчас.
– У нас есть специальные программы и стимулирующие гормональные препараты, с помощью которых мы можем подключаться едва не буквально к чужим ощущениям, но это не связано с любовью. И разве можно стать одной сущностью с тем кого любишь? Это как?..
– Это как иметь одно сердце на двоих и одна жизнь на двоих. Растворяться друг в друге и чувствовать друг друга без чего-то вспомогательного. Постоянно и всегда. У нас брак считается – объединением. Когда два человека становятся одним. Цельным и нерушимым. В этом главная цель жизни. Найти своя половинка. Найти часть себя в ком-то…
– Думаю… – девушка ответила не сразу, через усилие сглотнув, чтобы кое-как подавить подступивший к горлу ком. – Тебе всё же не стоит ни с кем больше говорить о таких вещах. И не потому, что тебя могут не понять. Наши рабы вообще ни о чём не говорят. Им это противопоказано в принципе. Можно сказать, им даже запрещается думать. Так что давай договоримся раз и навсегда.
В этот раз Лия сделала нечто такое, что даже у телохранителя вызвала неоднозначную реакцию, а у Каллена лёгкий приступ смущения. Хотя, всего-то, протянула к рабу руку и накрыла ею пальцы мужчины на дугообразном подлокотнике.
– Разговаривать с тобой будем только там, где нас никто не сможет увидеть. Надеюсь, Сиф, ты не в обиде? – она даже не обернулась к охраннику, когда спросила того в шутку, и явно не собираясь дожидаться утвердительного ответа. – Сейчас мы прилетим в Грей-Эдж и попадём под объективы сотен видео-регистраторов. Там тебе придётся молчать уже всё время и беспрекословно выполнять всё, что я тебе не скажу. Просто помни. Ты мой раб. Сиф – мой телохранитель. Он нас защищает и охраняет, но в приоритете основной защиты буду только я. Поэтому держись постоянно рядом и старайся не слушать других. Иначе, если кто-нибудь узнает, что ты умнее многих моих сверстников из высшей элиты и можешь говорить очень серьёзные вещи… боюсь, это может плохо закончиться. Ну, а так. Не обращай ни на кого внимания и просто наслаждайся вечером. Мы для этого сюда и прилетели, чтобы оттянуться по полной и забыть вчерашний кошмар.
Как будто у Каллена был другой выбор. Он даже не мог отказаться не лететь сюда, а не то чтобы следовать за своей молодой хозяйкой туда, куда ей взбредёт в голову его повести. Поэтому и не смог перестать волноваться, тем более в чуждом для него мире и в той части Остиума, где даже люди отличались от своих же сограждан из элитных районов.
Ещё из машины, с высоты птичьего полёта молодой раб успел заметить, как резко изменились улицы и даже формы зданий, когда они отлетели от центра столицы на приличное расстояние. Причём граница между элитной зоной и Нейтральной полосой торгово-развлекательных кварталов, отделявшей вторую половину мегаполиса со средним и вторым классом эдаким продольным «мостом» или весьма широкой «стеной», бросалась в глаза очень даже сильно. Поскольку именно здесь были установлены системные патрули в виде защитных «ворот», разве что без самих створок. На деле они напоминали собой расставленные по всему периметру границы высоченные штыри, между которыми даже высоко в небе не сможет пролететь ни один монокар, не получив для этого должного разрешения. Разве что без особых проблем и долгих проверок через них мог проходить аэротранспорт со стороны элитных кварталов Остиума, а вот с другой – дела обстояли совершенно иначе.
