Жанетта никак не отреагировала на эти отчаянные попытки.
Когда в шприце появились первые капли жидкости, Хэл с облегчением выдохнул. Оказывается, он закусил губу и все это время задерживал дыхание. Внезапно до него дошло, что последний месяц он изо всех сил выталкивал на периферию сознания страшное подозрение насчет природы Жанетты. И сейчас все его тревоги по этому поводу развеялись как дым.
Кровь оказалась красной.
Он попытался разбудить Жанетту, – необходимо было взять мочу на анализ. Она кривила губы, отрывисто произнося незнакомые слоги, потом снова провалилась в сон или в беспамятство. От отчаяния он дал ей пощечину, еще одну и еще, надеясь привести ее в чувство. Снова выругался, поняв, что надо было первым делом заставить ее помочиться, а потом уже давать лекарство. Какой же он дурак! Все мысли смешала тревога за нее, и панические видения того, что предстоит сделать на корабле.
Он сварил крепкий кофе и с большим трудом влил в ее приоткрытый рот. Половина порции стекла по ее подбородку и пропитала ночную сорочку.
Может быть, доза кофеина или отчаяние, сквозившее в его умоляющем голосе, пробудили Жанетту – она открыла глаза и выслушала, чего он от нее хочет и что планирует делать после этого. Заставив ее помочиться в прокипяченную заранее банку, он завернул шприцы и банку в носовой платок и сунул в карман плаща.
Затем с наручного телефона вызвал лодку с «Гавриила». На улице прогудел клаксон; Хэл в последний раз глянул на Жанетту, запер дверь спальни и побежал вниз по лестнице. Лодка парила у края тротуара, Хэл вошел, сел и нажал кнопку «ХОД». Лодка поднялась на триста метров и устремилась под углом в одиннадцать градусов к месту стоянки корабля.
В медицинском секторе никого не было, кроме дежурного служителя. Он уронил книжку комиксов и вскочил на ноги.
– Все в порядке, – сказал Хэл. – Мне нужно поработать с «лабтехом». И мне некогда заполнять формы в трех экземплярах. Дело, понимаешь, личное.
Он снял плащ, чтобы дежурный увидел сияющий золотом ламед.
– Ну, шиб, – буркнул тот.
Хэл дал ему две сигареты.
– Ух ты, спасибо!
Служитель закурил сигарету, устроился поудобнее и снова принялся за чтение: «Предтеча и Делайла в порочном городе Газа».
Ярроу зашел за угол «лабтеха», чтобы его не было видно, выставил стрелки в нужное положение. Поместил образцы в нишу, сел на стул. Здоровенный куб «Лабтеха» замурлыкал, как довольный кот, переваривая странный корм. Полчаса спустя он зарокотал и замерцал зеленой надписью: «АНАЛИЗ ЗАКОНЧЕН».
Хэл нажал кнопку. Вылезла длинная лента, словно язык из металлической пасти. Хэл прочитал код. Моча нормальная, инфекции нет, также в норме pH и состав крови.
Он не был уверен, что «глаз» стопроцентно распознает клетки ее крови, но считал, что красная кровь будет принадлежать к земному типу – с высокой степенью вероятности. Почему бы и нет? Эволюция, хоть и на разделенных многими световыми годами планетах, идет параллельными путями, и двояковогнутый диск – наиболее эффективная форма для переноса максимального количества кислорода.
Или, по крайней мере, так он думал, пока не увидел кровяные клетки озановца.
Машина затрещала снова, выдавая новую ленту. Неизвестный гормон! Подобный по молекулярной структуре гормону щитовидной железы, в основном задействованному в регулировке кальциевого обмена.
И что же это значит? Не может ли эта таинственная субстанция, выпущенная в кровоток, стать причиной болезни?
Щелк. Щелк. Содержание кальция в крови – 40 миллиграмм-процентов.
Странно. Такая аномально высокая концентрация должна означать, что превзойден почечный порог и избыток кальция должен «сливаться» в мочу. Куда же он девается?
На «Лабтехе» прерывисто замигала красная лампочка: «КОНЕЦ ОБРАБОТКИ».
Хэл снял с полки справочник по гематологии и открыл его на разделе Ca. Прочел, пожал плечами. Возможно, все не так плохо. Похоже было, что у нее какая-то форма гиперкальцемии, проявляющейся обычно в самых разных заболеваниях – от рахита и остеомаляции до хронического гипертрофического артрита. В общем, точный диагноз вызывает затруднения, но страдала Жанетта от дисфункции паращитовидных желез.
Следующий ход был связан с фарма-машиной. Хэл нажал три кнопки, набрал номер, выждал две минуты и поднял дверцу люка. Оттуда выскользнул поднос, на нем в целлофановом чехле лежал шприц для подкожных инъекций и ампула с тридцатью миллилитрами голубой жидкости. Это была сыворотка Джеспера, «одномоментный» регулятор паращитовидных желез.
Хэл надел плащ, сунул пакет во внутренний карман и решительно вышел. Служитель даже глаз не поднял.
Дальше он отправился в оружейную, где предъявил кладовщику три экземпляра требования на автоматический пистолет калибра 1 мм с обоймой в сотню разрывных пуль. Кладовщик лишь мельком глянул на поддельные подписи – ламед был дьявольски убедителен – и отпер хранилище. Хэл взял легко помещающийся в ладони пистолет и сунул его в карман штанов.
Через два коридора, в хранилище ключей, он повторил свое преступление – точнее, попытался повторить.
Мото, дежурный офицер, посмотрел на его бумаги, слегка покраснел и сказал:
– Прошу прощения, у меня приказ визировать все требования ключа у главного уззита. Придется час-другой подождать, он у архиуриэлита на совещании.
Хэл забрал бумаги.
– Да ладно, неважно. Мне не срочно, зайду завтра утром.
По дороге домой он прикидывал варианты дальнейших действий. Ввести Жанетте сыворотку Джеспера, потом перенести ее в лодку. Вскрыть в лодке пол, отключить два проводка и подсоединить один из них к другому гнезду – вот и конец пятидесятимильному лимиту! Плохо то, что на «Гавриил» пойдет сигнал тревоги.
Но можно будет стартовать прямо вверх, выровнять машину и нырнуть за гряду холмов к западу от Сиддо. Холмы прикроют от радара, автопилот можно включить на то время, за которое он разобьет ящик, посылающий на «Гавриил» сигнал местонахождения.
Потом он надеялся на бреющем полете дотянуть до рассвета и погрузиться в достаточно глубокую реку или озеро до сумерек. А в темноте – подняться и припустить к тропикам. Если радар выдаст сигнал преследования, можно будет снова уйти в воду. К счастью, сонаров на «Гаврииле» нет.
Он оставил длинную лодку, похожую на вязальную спицу, возле тротуара, взбежал по лестнице. Попал ключом в скважину лишь с третьей попытки. Захлопнул дверь, забыв ее запереть.
– Жанетта!
Вдруг ему стало страшно, что она в бреду встала, сумев каким-то образом открыть дверь, и выбралась наружу.
Послышался тихий стон. Хэл отпер дверь спальни и распахнул ее. Жанетта лежала с широко открытыми глазами.
– Жанетта, тебе лучше?
– Нет. Хуже. Намного хуже.
