Он остановился на секунду, чтобы открыть бутыль и сделать глоток. Оглянувшись, Стэгг увидел, что охранники бегут за ним, но отстают ярдов на двести. У них не было его силы и скорости. Ведь кроме того, что позволяла природная мускулатура, дополнительные силы в него вливали панты. Он, возможно, являлся самым сильным и самым быстрым человеком за всю историю Земли!
Стэгг глотнул еще. Охранники приближались, но замедляли ход, и по их лицам было видно, что они выдыхаются. Они наложили стрелы на тетиву, но Стэгг думал, что они не будут стрелять, пока он держится дороги в Балтимору. Отклоняться от нее у него не было желания. Он хотел все так же бежать по закругленной груди Земли и чувствовать, как вливается в него ее сила и высоко, под самые небеса, возносятся мысли.
Он побежал быстрее, время от времени подскакивая и издавая странные крики. Это было острое наслаждение, избыток не имеющих названия стремлений и их исполнения. Их можно было выразить лишь на языке первочеловека Земли – обрывками, неясным бормотанием недослов, которыми встающие на задние ноги обезьяны пытались, произнося их своим неповоротливым языком, дать имена окружающим предметам. Он же силился дать названия новым чувствам. И преуспел так же мало, как его древние предки сотни тысяч лет назад.
Но Стэгг, как и они, ощущал радость, предпринимая эти усилия. И осознавал нечто, что никогда никто до того не испытывал, – нечто новое не только для его вида, но, быть может, для любой живой твари в мире.
Он нагонял идущих по дороге мужчину и женщину с ребенком. Увидев его, они остановились, а потом, узнав, пали на колени.
Стэгг не замедлил шага.
– Вы думаете, я один! – крикнул он на бегу. – Но я не один! Со мной Земля, ваша и моя мать! Она – невеста моя и пойдет за мной, куда бы я ни пошел! Мне не уйти от Нее, и даже когда я летел среди звезд, таких далеких, что идущий от них свет измеряется столетиями, со мною была Она. И вот – я вернулся, чтобы сдержать свои брачные клятвы восемьсот лет спустя!
Когда он кончил говорить, они были уже далеко позади. Но ему было все равно, слышат его или нет. Он хотел говорить, говорить, говорить – орать, орать, орать! Легкие разорвать, но выкрикнуть истину!
И вдруг он остановился. Взгляд его упал на большого рыжего лося, что пасся в загородке на лугу. Это был единственный самец в стаде. Как и у оленей, выращиваемых на мясо и молоко, у него была бычья стать – толстое тело, короткие ноги, мощная шея, тупые, но похотливые глаза. Да, то был самец отменной породы, явно ценный производитель-осеменитель.
Стэгг перелетел через изгородь, не касаясь ее, хотя она была сложена из гладкого камня высотой в пять футов. Ловко приземлившись на ноги, он побежал к лосю. Тот заревел и стал бить в землю передними ногами. Лосихи кинулись к дальнему углу изгороди и настороженно столпились там. Они лаяли, как перепуганные собаки, так что сам хозяин вышел из расположенного поблизости сарая посмотреть, что такое происходит.
Стэгг подлетел к огромному самцу. Зверь ждал, пока человек не приблизится на двадцать ярдов. Тут он склонил рога, проревел вызов и бросился.
Стэгг радостно засмеялся и побежал навстречу. Четко рассчитав шаги, он взлетел в воздух как раз тогда, когда огромные ветвистые рога пронзили место, где он только что был. Подобрав ноги, чтобы избежать удара, он тут же вытянул их и уселся как раз за основанием рогов, надавив на затылок огромного зверя. Секундой позже лось махнул головой назад, рассчитывая зацепить человека рогами и сбросить со спины. Но это движение создало своеобразный трамплин, – лось сбросил всадника на свой широкий круп.
И очутившись там, Стэгг не подумал спрыгнуть, а сделал обратное сальто, стараясь сесть лосю на шею. Но ноги соскользнули, и он скатился наземь возле лосиного бока.
Лось круто повернул, затрубил и снова, склонив рога, бросился на врага. Но Стэгг уже был на ногах. Пропуская мчащуюся тушу, Стэгг отскочил в сторону и тут же, схватив лося за ухо, одним прыжком взлетел к нему на спину.
Следующие пять минут озадаченный фермер смотрел, как голый человек объезжает встающего на дыбы, бьющего задом, хрипящего, мычащего, крутящегося на месте лося, и тот никак не может его сбросить. Вдруг лось остановился. Глаза его были налиты кровью, слюна капала из открытой пасти, тяжело вздувались и опадали бока в такт хриплым звукам судорожных вдохов и выдохов.
– Открой ворота! – крикнул Стэгг фермеру. – Я въеду на этой твари в Балтимору, как подобает Двурогому Царю!
Фермер молча распахнул ворота. Он не собирался мешать герою-Солнцу реквизировать своего призового производителя. Он отдал бы ему свой дом, жену, дочерей, собственную свою жизнь без единого возражения.
Стэгг направил зверя в сторону Балтиморы. Далеко впереди туда же ехал экипаж. Даже отсюда он разглядел, что в нем сидит Сильвия, спеша предупредить жителей Балтиморы о преждевременном прибытии Двурогого Царя – и, конечно, передать его похвальбу изнасиловать весь город.
Стэгг хотел бы влететь в город по пятам за ней, но лось все еще дышал тяжело, с надрывом, и он пустил его шагом, давая отдохнуть.
За полкилометра до Балтиморы Стэгг ударил его пятками по ребрам и гаркнул в ухо. Тот двинулся рысью, а затем, подчиняясь понуждению всадника, перешел в галоп. Проскакав между двумя низкими холмами, Стэгг вдруг оказался на главной улице Балтиморы. Она шла прямо на протяжении двенадцати кварталов и вела на центральную площадь, где в спешке собиралась толпа. Как только Стэгг пересек черту города, оркестр грянул «Колумбия, жемчужина океана», и в сторону героя-Солнца направилась группа жриц.
За ними, как положено, в плотную линию выстроились маскотки, удостоенные выбора в невесты героя-Солнца на эту ночь. Им очень шли белые юбки колоколом и белые кружевные вуали; а соски их украшали белые кружевные оборочки. Каждая маскотка держала букет белых роз.
Стэгг позволил большому лосю замедлить бег до рыси, экономя его силы для финального рывка. Стэгг помахал рукой толпе и поклонился, а потом крикнул девочке-подростку, спрятавшейся за спиной родителей, – ей не удалось выйти в финал конкурса «Мисс Америка»:
– Не плачь, сегодня и тебе достанется!
Звуки фанфар, грохот барабанов, визг свирелей ударили в уши толпе и наполнили улицы. Жрицы уже шли к нему. Они были облачены в светло-голубые платья – цвет богини Марии, божественной покровительницы Мериленда. Согласно мифу, Мария была внучкой Колумбии и дочерью Виргинии. Это она сжалилась над туземцами этих мест и взяла их под свою опеку.
Жрицы, пятьдесят славнейших, направлялись к нему. Они пели, разбрасывали цветки бархатцев и время от времени разражались возбужденными криками.
Стэгг позволил им приблизиться примерно на пятьдесят метров, а затем сдавил лося ногами и стукнул его кулаком по голове. Тот взревел и попятился, а потом пошел галопом прямо на жриц. Те прекратили петь и остановились в удивленном молчании. Вдруг, поняв, что герой-Солнце не собирается останавливать своего скакуна, что он не тормозит, а напротив, разгоняется, они завизжали и попытались отскочить в сторону. Но там плотной монолитной массой стояла толпа. Тогда они развернулись и попытались удрать от галопирующего лося, сбивая друг друга наземь, спотыкаясь об упавшие тела, загораживая друг другу дорогу.
