И доселе в идеале русского крестьянина живет собственный участок земли, навеки нерушимый. Этого идеала не сумел вытравить из деревни Ленин. На этом идеале и необходимо строить дальнейшую жизнь в деревне. Земля должна перейти крестьянам в их частную собственность. Помещики получают лишь бюджет июня, отвлеченное право собственности, которое они могут осуществить лишь в виде эквивалента стоимости своих бывших поместий, будет ли то государственная процентная бумага или новый участок земли из государственных земель где-либо на окраинах России или в Сибири, в тех местах, где земля не возбуждает ничьей зависти.
На эту уступку помещики должны идти: лучше что-нибудь, чем ничего. Речь идет не о спасении помещичьего землевладения, а о восстановлении России.
Глава III
На Украине и в Крыму
Украина. «Докат». Куб-Союз.
Командировка на Украину и Северный Кавказ
Постановление Земского страхового союза в Москве о моей командировке состоялось 8 августа 1918 года Однако выехать из Москвы я мог только 20 августа. Задержка эта произошла из-за получения украинского паспорта в московском Украинском консульстве, а также из-за ожидания так называемого делегатского поезда, который курсировал в единственном составе между Петербургом – Москвой – Киевом, затрачивая на этот переезд и обратно в лучшем случае около трех недель.
Этого поезда я так и не дождался, отправившись в путь «за границу» на свой риск и страх. Оно и к лучшему, ибо, как оказалось впоследствии, делегатский поезд никаких гарантий правильного и спокойного пути не давал: все те же задержки, те же обыски и осмотры багажа, документов, та же неуверенность в благополучном миновании «нейтральной зоны».
Я не знаю, загоняли ли пассажиров делегатского поезда на станции Орша-товарная за особую загородку под надзором строгого немецкого капрала и с часовыми под ружьем в ожидании господина коменданта, а господин комендант запоздал, и мы все, более ста человек, не попали поэтому на ближайший дневной поезд; не знаю, проводят ли эти пассажиры всю ночь в холерном бараке при той же станции, как провели ее мы, сидя на полу на собственных чемоданах, ибо стены этого злосчастного барака кишели насекомыми; не знаю, выстраивали ли их под утро в шеренгу перед посадкой на поезд под надзором все того же капрала, весьма энергично выкрикивавшего свое привычное «zurück»
[321].
Как бы то ни было, но от Орши до Гомеля – местность, оккупированная германцами, – мы имели скорый поезд, о которых давно забыли в России, причем заплатили за 6 часов езды в третьем классе по 52 рубля. Впрочем, в Жлобине нас всех высадили, и до Гомеля мы уже дотащились кое-как. В Гомеле – украинская граница, там новый скорый поезд прямо до Киева, цена билета третьего класса, одна ночь пути, 60 рублей.
Вот как складываются теперь путевые удобства и путевые расходы в новой федеративной республике, бывшей России.
С вопросом о федеративном строе Российской республики мне пришлось столкнуться не раз: каждая федерация, и большая и малая, не преминула поставить мне на вид свою самостоятельность и свою независимость от Совдепии, или Большевии, как именуют теперь там Россию. Об этом мне придется еще много говорить после. Пока отмечу лишь, что железнодорожные тарифы каждая федерация исчисляет по-своему, иногда до изумительности кругло, без всяких копеек, а прямо 5–10 рублей. Все пассажиры сведены к третьему классу, и если в поезде вы и встретите второй класс, то знайте, что этот вагон предназначен для господ немецких и австрийских офицеров.
Некоторые федеративные дороги и здесь проявляют свою изобретательность: так, на одной из пересадок по Северному Кавказу на вагонах третьего класса оказались надписи мелом: «второй класс», и билеты исчислялись по тарифу второго класса; пассажиры же с билетами третьего класса направлялись в товарные вагоны.
Как бы то ни было, но на пятый день пути, т. е. 12 (25) августа я приехал в Киев.
Помимо общего уполномочия на ведение переговоров с украинским правительством о возможности расширения там операций Московского страхового союза по прямому страхованию мне преподана была особая программа обследования положения страхового дела на Украине, выработанная правлением Союза.
Программа эта состояла из восьми пунктов:
1. Отношение украинского правительства к деятельности русских страховых учреждений на Украине, в том числе и Земского страхового союза.
2. Деятельность русских акционерных страховых обществ на Украине после ее отделения от России: легализация, изменение уставов, отношение населения.
3. Не появляются ли на Украине свои акционерные страховые общества, не появляются ли немецкая инициатива и немецкие капиталы в страховом деле на Украине?
4. Нынешнее положение земства и земского страхования на Украине. Как отразилось на земском страховом деле аграрное движение?
5. Нет ли попыток к организации украинскими земствами своего страхового союза, на каких началах?
6. Как расширить на Украине деятельность Земского страхового союза: транспортное, водное и прочие страхования?
7. Возможность договора с кооперативными союзами.
8. Возможность договора с городскими обществами взаимного страхования на Украине.
Программа, как видим, весьма обширная, которая могла бы занять у меня времени гораздо больше тех двух недель, которые я пробыл в Киеве.
Однако при ближайшем знакомстве моем с положением Земского страхового союза на Украине оказалось, что положение это из наступательного, в смысле дальнейшего расширения операций Союза, должно перейти в строго оборонительное, чтобы сохранить за собой хотя бы те позиции, которые Союз уже занимает. Таким образом, многие пункты программы отпали сами собой.
Нельзя обойти молчанием и того в высшей степени важного обстоятельства, что моя командировка на Украину обосновывалась специальным поручением: вести переговоры с украинским правительством. Что же касается обычной, текущей работы в области страховых вопросов, то с моей стороны было бы не вполне удобным нарушение функций местного уполномоченного Земского страхового союза господина Тихомирова.
Мало того, я считаю неудобным принимать какое-либо активное участие в Киевском страховом съезде земских страховых деятелей, совпавшим как раз с моим приездом в Киев, раз на съезде этом имелся уже свой уполномоченный от Земского страхового союза.
Правда, с разрешения товарища министра внутренних дел я присутствовал на заседаниях этого съезда по тем вопросам, которые меня интересовали и близко касались преподанной мне программы.
Но я присутствовал там даже без права совещательного голоса, так как и на это я не имел уполномочия от Союза, а лишь в качестве вольного слушателя, и систематически уклонялся от каких бы то ни было выступлений или разъяснений от имени Союза, несмотря на неоднократно обращенные ко мне вопросы.
