Когда волна этих беженцев отхлынула, Богданов с семьей отправился в далекий путь, в Сибирь, через Каспийское море и Киргизские степи к адмиралу Колчаку. Я провожал его с тяжелым чувством и со слезами на глазах. Мы сердечно, искренно расцеловались, и поезд тронулся:
– Приезжайте в Сибирь, – крикнул он мне из окна вагона. – Я к тому времени успею там пустить корни!
Я чувствовал себя одиноко и сиротливо.
Из Анапы я решил периодически приезжать в Екатеринодар для выдачи эвакуационных пособий, мне бы уехать от невыносимых соседей.
Как и раньше, когда я посещал Анапу, первое впечатление – неважное: захолустный, пыльный городишко, донельзя переполненный, о гостинице нечего и мечтать. Хороших комнат также нет. Пришлось временно приютиться в пригороде в летней горнице простого казака. С большим трудом удалось наконец найти крохотную квартирку в две комнаты у бойкой казачки.
Все же мы здесь отдохнули от Екатеринодара. Всякой снеди – изобилие. По воскресеньям в Анапу казаки везут из окрестных станиц на базар всякую всячину, и хозяйки по дешевой цене запасаются всем на целую неделю: маслом, салом, свининой, птицей, овощами, фруктами, арбузами и пр. И все казалось нам тогда дорого: курица – 5 рублей, масло – 3 рубля, арбуз – 2 рубля. А через год платили в Ялте за курицу 5000 рублей, масло – 8000 рублей, дыню – 1500 рублей и т. д. Платили.
Мы пробыли в Анапе до половины сентября, четыре месяца, я ежемесячно ездил на несколько дней в Екатеринодар для выдачи запоздавших пособий. Мы пересменили в Анапе три квартиры, причем последние месяцы я жил в садовой беседке; очень хорошо жилось, благо погода была сухая, без дождей. А дожди для Анапы – мать: грязь такая становится непролазная, никакие калоши не помогут. Впрочем, это относится лишь к пригородам, самый же город вымощен, и если устроиться в городе, на высоком берегу, то можно круглый год прожить сносно. Море в Анапе восхитительное: чудный песчаный пляж, так называемый Золотой берег, как бы с россыпями золотого песка; есть и оживленный торговый берег у пристани на молу, где пароходы, и суда, и челны рыболовов, где сосредоточены все рестораны, магазины, купальни, наконец, так называемый высокий берег, крутой обрыв на скале с остатками древнейших турецких укреплений, где море шумит в своем грозном величии, там раскинут городской сад, оттуда можно любоваться заходом солнца за море.
При этом крайняя простота: дамы ходят в чувяках (турецкие туфли) на босу ногу, дешевизна продуктов, тишина заброшенного городка, полный отдых, чудное летнее пребывание у Черного моря в стране винограда и персиков.
– Будем жалеть об Анапе! – не раз говорил я своим, когда они торопили меня уехать.
И в Ялте потом на ее заплеванной набережной мы не раз вспоминали и жалели, что мы не можем уже попасть на Золотой берег милой Анапы. Иметь дачу на лето в Анапе – это блаженство. Никакие Ялты и Гурзуфы с их каменными берегами, с их модницами, с их дороговизной не сравнятся с прелестной, тихой, дешевой, ласкающей Анапой.
Опять в Крыму
В начале сентября 1919 года решаюсь перебраться в Крым, так как миссия моя на Кубани окончилась. Инженер Чаев вызывал меня в Ялту или в Севастополь для ликвидации расходов по обороне Крыма от большевиков.
Как известно, к этому времени большевики уже были изгнаны оттуда, и власть перешла в руки Добровольческой армии с генералом Слащевым
[361] во главе. В моей памяти оставался еще прежний Крым, до войны, до революции, с его красавицей Ялтой.
Пятого сентября нам подали фургон, и мы уселись в него впятером, со всем багажом, и двинулись на долгих из Анапы в Тамань. Мы выбрали этот путь, чтобы избежать морского переезда из Новороссийска и всей этой сутолоки, пересадки, перегрузки, переночевки и дороговизны.
Я заплатил тогда за три места в фургоне до Тамани 700 рублей, казалось, очень дорого. А после в Ялте платили извозчику от мола до города по 3000 рублей.
Дорога до Тамани – скучная, однообразная, плавная, с остановкой на полпути в станице, где ничего не достать. К ночи мы приехали и одолели эти 50 верст до Тамани. Я заранее уговорился с ямщиком за ту же плату у него переночевать и утром доставить нас на пароход. Ямщик – зажиточный казак, дом в несколько отделений, в чистых горницах с половиками, с пуховиками, с образами и лампадой мы и переночевали.
С вечера я долго любовался противоположным берегом с мигавшими через пролив огоньками Керчь – Емкале. Утром я успел осмотреть поселок: Тамань славилась дешевизной продуктов, и сюда приезжали из Керчи за покупками, а то и на все лето на дачу. Поселок – грязный и неустроенный. К полудню пришел пароход. Цены на все казались небывало высокими, например, обед из двух блюд – 15 рублей. Впрочем, я и жалованье получал в то время 3000 рублей в месяц для существования втроем.
Проезжая через пролив, мы видели на рейде большой пароход, отходящий в Ялту, – «Константинополь». Мы страстно стремились на него попасть. Куда мы так стремились? Он ушел, однако, ранее, нежели мы пристали к берегу.
К вечеру мы в Керчи. Опять хлопоты о жилище, опять трепание и метание по городу. Какая-то предприимчивая дама предложила нам на пристани комнату в ее квартире, если мы довезем туда ее багаж. Багаж мы довезли, но комнаты не получили: занята. А может быть, вовсе и не была свободной? Кое-как попали в какую-то грязнейшую гостиницу, кишащую клопами. Очень скверная ночь. В довершение всего я заболел: в Керчи нет хорошей воды, а соленая, вроде морской, даже в чае. От этой воды у меня началась рвота, и лишь через несколько дней я поправился, догадавшись перейти на боржом из аптеки, когда понял причину болезни.
Живем в Керчи неделю, а пароходов все нет и не предвидится. Каждый день утром и вечером хожу справляться во все конторы: нет и нет. От нечего делать влезал даже на гору Митридат, не видать ли оттуда парохода?
Как-то захожу в Российское общество: идет пароход «Мария», показался на рейде. Опрометью бросаюсь на пристань. Действительно, через полчаса причаливает «Мария».
13 сентября вечером наконец-то отходим из Керчи и к утру прибываем в Феодосию. Ранее мне как-то не пришлось быть в Феодосии. Целый день стоянки парохода дал нам возможность ознакомиться с городом: пристань, торговая часть города, пляж, берег моря и набережная с особняками местных крезов ничего красивого не представляет – всю набережную пересекает железная дорога, отрезая ее от моря. Заходим к родным С. С. Крыма, не без труда разыскав его дачу, весьма скромную: никто не знает, где он находится и когда вернется.
Поздно вечером отходим в Ялту. На заре спешу войти на палубу и тащу с собой Мусю. Море совершенно спокойное, и прогулка наша удалась приятная. Минуем Ак-Даг с Гурзуфом; слева вырисовывается Ялта. Оставляем багаж на пароходе и направляемся к родным. По дороге встречаем Дагмару – падчерицу С. С. Крыма; они только что прибыли из-за границы и помещаются пока на пароходе. Я очень доволен такой удачей, можно тотчас сдать все крымские дела и деньги бывшему премьеру крымского правительства. Увы! Мне так и не удалось застать его ни разу ни на пароходе и нигде вообще в Ялте. А дня через три их пароход ушел, как говорили, в Феодосию.
