Дядька Курт подбодрил лошадок, и продолжил одобрительно:
— Да тут и лихих людей почитай не бывает, уж не знаю, чем им эти места не до души, но редко какая ватага забредет, и та почти сразу перебирается...
— А чего ж вы тогда аж церберов в охрану наняли? — въедливо уточнила я, одергивая поводом Коряжку, приметившего что-то съестное у обочины.
— А чего не нанять? Обозному старшине места у костра и миски похлебки не жалко, чего б и не уважить орден, коль его люди вежливо в попутчики просятся? Дело-то понятное: с обозом всяко повеселее… Да и всякое может случиться, это в самом Закатном лесу ни чудища, ни разбойники не приживаются, а так-то дорога — есть дорога, в ней всякое может приключиться… А так все при деле, всем хорошо!
Верно. Куда как хорошо.
Вот только не знаю я таких способов, чтобы можно было зачистить место раз и навсегда, и чтобы новые твари там больше не появлялись.
Илиан
Мне действительно не снятся сны.
Обычно.
Но иногда случаются исключения.
Например, после нашего возвращения из Горша с раненой Наварой. В ту ночь мне приснилось кое-что, о чем умолчала Танис, рассказывая о странном наблюдателе.
И я бы и дальше считал, что тот сон был неожиданным плодом моего богатого воображения, но слишком уж совпадали детали событий до того момента и после, и очень уж вилял взгляд у Танис, когда она обходила в своем рассказе это место…
Да и еще кое-что теперь вспоминалось, по мелочи.
От таких новостей оставалось молча мрачнеть.
Как ко мне в сны попадает часть того, что происходит с этой вот занозой — я не понимал. И уж точно ничего для этого не делал.
Танис, головушку бедовую, здорово этой ночью потрепало. Другая бы на ее месте утром с лежака не поднялась, а то и вовсе отошла бы тихо в мир иной — а эта и не чувствует, за ночь восстановилась. Молодая и здоровая, как лошадь. И везучая — сосуды от магического перенапряжения не только в глазах или носу лопаться могут.
С нее, конечно, сталось бы и соврать про самочувствие, но от угрозы подзатыльником она увернулась, даже не поморщившись на резкое движение. Голова, выходит, не болит.
Но везение — везением, а к целителю ее в Бирне загнать все равно нужно будет.
Я хмуро посмотрел в спину Танис, пока та степенно беседовала с возницей.
Очень хотелось заорать “Я этого не делал!”. Потому что я этого не делал.
Замок Бирн оседлал реку Йинакиас, перекинув с берега на берег арку подъемных ворот и взяв под контроль самый удобный и дешевый путь из Камры в наши земли и выход к морю для камрийцев.
Содержать в порядке подобное сооружение не просто — но в роду графов Бирнских всегда рождались сильные маги.
— Отец ждал тебя раньше, милый, — подставив гладкую, нежно пахнущую щеку для поцелуя и удерживая в руках мои руки, мягко попеняла мне матушка.
— Мы счастливы приветствовать вас, милорд!
Жена младшего брата присела в реверансе, взглянула на Танис.
Та стояла поодаль, молча разглядывая главный зал замка Бирн. Штандарты, украшающие стены, массивные потолочные балки и окна под потолком.
Невеликий размер этих окон, а также каменные ступеньки, ведущие к ним, напоминали: замок Бирн вырос из боевой крепости, ею и остался, и готов в любой момент дать отпор врагу.
Сверху падали солнечные лучи, бросая на плиты пола косые пятна — вот в одном из таких пятен Танис и стояла.
Солнечный луч высвечивал всю ее, делал жуткими, пронзительно-зелеными глаза — и она не щурила их от света. Свет дрожал на рукояти клинка и ведьмовских оберегах, горел в бусинах в косах, и сама Танис смотрела спокойно, прямо и...
Страшновато стало даже мне — хоть я и видел как вот это самое существо сегодня утром по всей стоянке гонялось за своим конем в одном сапоге и поливало заковыристой бранью, пытаясь выдрать из его зубов второй.
Леди Аглеа же и вовсе осеклась, не осмелившись сказать то, что собиралась.
— Танис, позволь тебе представить мою матушку, графиню Бирнийскую, леди Дайону, и мою невестку, леди Аглеа, — перехватил я инициативу. — Миледи матушка, леди — это моя напарница, Око ордена Цербера, Танис Болотная.
Орден Цербера обладал многочисленными правами и свободами, и на Танис, обладательницу полного орденского звания, все они распространялись в полной мере, уравнивая в правах с безземельными дворянами, и я не поленился первым леди Бирна об этом напомнить — иначе, чую, напомнила бы сама Танис.
— Приветствуем вас в замке Бирн, почтенная Танис, — матушка, благосклонно кивнув гостье, моей руки так и не выпустила.
— Ну здравствуй, сын.
Голос отца, раздавшийся от главной лестницы, избавил Танис от необходимости отвечать. Едва скользнув взглядом по присевших в реверансах матушке и Аглее, по склонившей голову Танис, он в упор посмотрел на меня.
— Приветствую вас, милорд отец.
— Идем. Нам следует поговорить.
Подавив глухое раздражение в адрес этого человека, к которому я должен испытывать привязанность, родственные чувства или хотя бы сыновье почтение, а испытываю только пустоту, я молча пошел вслед за владетельным Архелием, графом Бирнским.
Лестница, и главный зал, и сам этот замок были мне знакомы: я бывал здесь не раз. Но они, как и шедший впереди человек, не будили воспоминаний.
Тех, которых от меня здесь все ждали.
Тех, которых требовали.
И тех, которых я не мог дать.
Единственным человеком, к которому я испытывал не эту странную смесь из пустоты и раздражения, а что-то вроде симпатии, была ее светлость.
Она одна не требовала ее вспомнить, узнать, соответствовать, оправдывать. И тогда, десять с лишним лет назад, когда меня привезли в замок потерявшего память, и сейчас — она просто любила своего сына. Ее расстраивало то, что со мной случилось, но на ее чувства это не влияло.
Когда лестница осталась позади, и за нашими спинами закрылась массивная дверь, Танис, идущая рядом со мной локоть к локтю, хмыкнула так, чтобы слышно было только мне:
— Даже интересно, что ты такого сделал, что эта Аглеа так тебя ненавидит?
Гадать, что она имеет в виду, не приходилось, разве что удивиться, как заметила. Но вместо того я поморщился:
— Не бери в голову.
— Думаешь, я ошибаюсь?
— Нет. Просто знаю и как, и за что.
— Вас сопроводят к выделенным вам покоям, почтенная.
Возле дверей своего кабинета владетельный Архелий недвусмысленно дал Танис понять, что ее присутствие при беседе не предусматривается.
