В 2004 году эта принадлежащая инвесторам компания объявила, что к 2010 году будет получать пять процентов энергии из обновляемых источников. В 2007 году она удвоила свои обязательства и пообещала добиться к 2020 году двадцати процентов безуглеродной выработки. Это самые амбициозные планы в азиатской энергетической отрасли — и по многим традиционным параметрам совершенно нелепые
.
Большинство электростанций CLP работало на угле. Для Азии в этом не было ничего удивительного. Уголь там широко доступен, относительно дешев и — по состоянию на 2007 год — был гораздо выгоднее, чем солнечная, ветряная и ядерная энергетика. Даже в 2013 году, когда солнечные и ветряные установки сильно подешевели, CLP исходила из того, что ветрогенерация будет обходиться ей на тридцать процентов, а солнечная — в три раза дороже, чем уголь.
Зачем же они пошли на такой шаг?
Я думаю, компания учла риски, связанные с сильной зависимостью от угольного топлива. Держаться за уголь было опасно с политической точки зрения. Электростанции — капитальные и очень дорогие сооружения. Их строительство обычно продолжается от трех до пяти лет, а энергию они вырабатывают от двадцати пяти до шестидесяти лет. Поскольку их нельзя переместить, и в конкретном районе они часто являются единственным поставщиком энергии, их успешная работа зависит от хороших отношений с местными жителями — так называемой «лицензии на деятельность». В CLP сочли, что на каком-то этапе местные сообщества вполне могут обвинить свои угольные электростанции в загрязнении природы и затоплении городов, и перестанут их терпеть. Компания опасалась также, что государство может начать наказывать такие предприятия — например, повышая цены на уголь и вводя какие-то налоги на углерод, — или просто их закроет.
С углем были связаны и технологические риски. В CLP полагали, что цены солнечной и ветряной генерации могут рухнуть. На ранних этапах внедрения новые технологии обычно дороги. Первые потребительские мобильные телефоны, например, стоили три тысячи девятьсот девяносто пять долларов по ценам 1983 года (в 2018 году это составило бы чуть более десяти тысяч долларов)
. Потом большинство технологий идет по так называемой «кривой обучения». По мере повышения спроса компании вкладывают в исследования и разработки все больше средств, технологию все чаще используют в продукции, производство совершенствуется. В 2007 году солнечная и ветровая энергия все еще были намного дороже угольной, но нельзя было исключить, что рано или поздно они станут дешевле.
Не могу сказать, оценивала ли CLP вероятность этих рисков количественно. В 2008 году я провела небольшой опрос на эту тему среди руководителей компаний-поставщиков коммунальных услуг и получила удивительно стабильные результаты. Большинство полагало, что обновляемые источники с вероятностью около тридцати процентов будут в следующие двадцать лет конкурировать по цене с ископаемыми видами топлива, и с такой же вероятностью государство под давлением общества введет налоги на углерод или аналогичные меры. Мы нанесли эти данные на шкалу и получили следующий результат:
Правый верхний угол диаграммы — это сохранение текущей ситуации: углерод никак не регулируют, а обновляемая энергия продолжает оставаться дороже, чем получаемая из ископаемых видов топлива. Иногда я называю этот вариант «будущим скрещенных пальцев», поскольку очень многие фирмы тянут время в надежде, что все так и будет. По мнению вышеупомянутых руководителей, вероятность, что в 2030 году мир будет похож на наш сегодняшний, составляет примерно сорок девять процентов (0,70 × 0,70). Нижний левый угол описывает сценарий «Зеленого рая» — мир, в котором за углерод надо платить, и обновляемая энергия дешевле сжигания угля. В 2008 году руководители полагали, что это очень маловероятно, и присуждали ему всего девять процентов. Шансы, что будут реализованы два других варианта — «Обновляемые источники конкурируют с ископаемым топливом» и «Введено регулирование», составляли в каждом случае двадцать один процент.
У этой схемы есть две интересные особенности. Во-первых, вероятность, что в будущем все будет так же, как сейчас, составила менее пятидесяти процентов. Во-вторых, это всегда всех удивляет. Обычно люди сначала посмеиваются над теми, кто убежден в неизбежности зеленого рая, а потом начинают размышлять, как себя застраховать на случай такого развития событий. Руководство CLP посчитало, что вероятность сценария «все как обычно» очень невысока. В 2013 году Эндрю Брандлер, генеральный директор компании, сформулировал это следующим образом:
Мы рассматриваем углерод как долгосрочную угрозу любому бизнесу. Если в 2050 году ваш бизнес углеродоемкий — у вас большие проблемы, и вполне вероятно, что к тому времени вы вообще выйдете из игры. Мы занимаемся своим делом более ста лет и хотим продолжать им заниматься в 2050 году, а значит, нельзя ждать до 2049 года, чтобы начать действовать. Необходимо встать на путь, по которому движется мир, и быть впереди.
В этих словах — ключ к пониманию стратегии CLP. Возможность — обратная сторона риска. Если энергетический сектор Азии откажется от углерода — а в CLP уверены, что так оно и будет, — обойти конкурентов в области безуглеродной энергетики может быть исключительно привлекательной деловой возможностью. Спустя пятнадцать лет первые обязательства компании выглядят весьма дальновидно. С 2010 по 2018 год, например, средневзвешенные расходы на электричество, полученное путем солнечной и ветряной генерации, упали в глобальном масштабе, соответственно, на тридцать пять и семьдесят семь процентов
, а расходы на установку оборудования — на двадцать два и девяносто процентов
.
В некоторых местах использовать энергию солнца и ветра уже дешевле, чем жечь уголь. Недостаток в том, что эти источники непостоянны и работают только в солнечные или ветреные дни, так что для масштабного вытеснения ископаемых видов топлива потребуется дальнейшее сокращение стоимости хранения. В то же время скорость падения их стоимости воодушевляет, и мои коллеги, занимающиеся вопросами обновляемой энергии, полагают, что к 2030 году она с очень большой вероятностью будет конкурировать по цене с углем
.
В конце 2018 года обновляемые источники составляли тридцать восемь процентов установленных генерирующих мощностей в Китае
, и, согласно текущим прогнозам, к 2030 году этот показатель достигнет шестидесяти процентов
. Индия к 2050 году будет получать из обновляемых источников шестьдесят семь процентов энергии
. В следующие двадцать лет Азиатско-Тихоокеанский регион ждет шесть триллионов долларов инвестиций в энергетику, и новые мощности в Китае окажутся больше, чем в Соединенных Штатах или Европе
. Безуглеродная энергия представляет собой огромный потенциальный рынок, и, благодаря ранним инвестициям в этой области, CLP заняла прекрасные позиции, чтобы преуспеть. Риск для компании означал большие возможности.
Если все так здорово, почему не все так делают?
Примеры Lipton, Walmart и CLP показывают, что создание общей ценности обосновано экономически. Снижение ущерба окружающей среде и хорошее отношение к людям может уменьшить репутационные риски, обеспечить жизнеспособность цепочки поставок, убедить клиентов выбрать вас, а не продукты и услуги ваших конкурентов, сократить расходы, привести к созданию совершенно новых предприятий — особенно если, как в случае CLP, вы сумели уловить мировые тенденции раньше других.
