Вдох-выдох. Поджилки затряслись. Горло сжалось. Глаза расширились так, что роговица запекла.
— Я хочу вас, — протараторила я, будто пластырь отрывала. Одним махом. От страха чуть в мир иной не отъехала. Почему так тяжело говорить правду и так легко лгать?
— Для первого раза пойдет, золотце мое, — выдохнул мужчина, коварно закивав. Его лицо озарилось странным мне облегчение и счастливой улыбкой, совсем, как у ребенка. А затем Дмитрий Петрович нажал какую-то кнопку на сенсорной панели управления авто, все стекла в машине стали матовыми мгновенно. Даже переднее! Хотя людей и так вокруг абсолютно не было, это определенно произвело должное впечатление. Резко потемнело, обстановка стала еще более интимной. — Потом я тебя научу большему. Намного большему, Машунь.
Оглянувшись по сторонам, я грустно постановила:
— Представить страшно, сколько вы тут баб перетрахали. Все условия соблюдены. Осталось только найти впечатлительную натуру и вперед. Даже гостиницу снимать не надо. Ха! Трахадром на выеде.
— Не поверишь, — с какой-то грустной издевкой постановил он, будто мое предположение могло его даже обидеть, — Здесь я представлял только тебя. Как только увидел машину с такой функцией, так только об этом и думал. Каждый чертов день. Хотел даже ее поменять из-за этого. Постоянно отвлекаюсь от дорого, чтоб ее.
И тут меня осенило… Стоп! Машине этой, как минимум, полгода. Купил ее Дмитрий Петрович год назад. Или больше? Пока привезли, пока растаможили, пока все нюансы утрясли… Когда он ее увидел? Когда он меня, получается, захотел? Госпожибожемой!
— Гхм… Как давно? — спросила я глухо. Сердце резко забарабанило быстрее, вырываясь из груди. Он понял вопрос, но сделал вид, что не услышал. Тогда я повторила более громко: — Не может быть, вы ведь хотели меня завалить с первого дня! Я права?
— Зайчик мой, — с раздраженным прищуром, мужчина отодвинул сидение назад, опустил спинку немного. — Либо ты сейчас идешь сюда, либо мы делаем то, зачем приехали. Идем в ЗАГС. Я за второй вариант даже больше, чем за первый.
И снова мысли поползли куда-то не туда. Дмитрий Петрович был прекрасен в своем черном костюме с иголочки. Просто мужчина за миллион долларов. Словно в каком-то лунатичном сне, я сбросила сапожки и, выпутавшись из джинс, за мгновение ока оказалась сверху. Кажется, такую мою инициативу он оценил по достоинству, смерив меня ошалелым, полным растерянного возбуждения взглядом. Явно не этого ожидал, ха! Ширинка податливо шевельнулась, когда я прижалась к ней внутренней частью бедра и скользнула вперед-назад.
— Никого ЗАГСа, — жестко постановила я, обнимая шею мужчину своими ладонями. Отбросив предрассудки, я ощутила внутри какую-то развязную смелость. Видела, как этот мужчина тает от моих прикосновений и это будто придавало решимости. Пьянило... — У меня даже паспорта с собой нет! В этом ваши уловки не помогут. Ясно? Мне двадцать один и меньшее, чего я хочу сегодня – становится женой человека, с которым провела один совместный день. Глупость какая!
— «Ты». "Ты" черт тебя дери! — рыкнул он не довольно, властно сжимая грудь своими ладонями. Так, будто я собиралась сбежать. Поджал губы недовольно. — И по имени, Машунь. Я собираюсь делать с тобой такие вещи, после которых приличные мужчины просто обязаны жениться.
— А вы вообще не приличный, — напомнила я ему и тот странно на меня зыркнул. Задрал свитер прямо под шею и с каким-то остервенением напал на мои соски. Будто хотел их съесть или откусить часть на память. — И замуж выходить я за вас не буду. Тем более, из-за каких-то шмоток! Фу. То же, эскортницу нашли, ага. "За лабутены на край света"!
— А не из-за шмоток? — с интересом спросил он, на мгновение отрываясь. — Просто так женилась бы?
Я подавилась воздухом, спина стала колом.
— Ч-что? — я растерялась, потому что выглядел Дмитрий Петрович серьезно. Будто действительно хотел знать ответ. Будто он был ему важен. — Мы… Я… То есть, у меня есть план. Раньше окончания ВУЗа я даже думать об этом не хотела. Надо обустраивать будущее и…
— Но от Валерки предложение все равно ждала, — отмахнулся он, сжимая мои ягодицы почти до боли. Легкое натяжение и тонка бесшовная ткань трусиков расклеилась напрочь. Я стеснительно отвела взгляд. Но не из-за того, что была теперь полностью обнажена, а потому что он догадался. — Я же видел, как ты готовилась. Вы бабы просто так интимные места не духарите персиками всякими. Правда, пчелка? — я поморщилась, не желая вспоминать об этом. А Дмитрий Петрович будто спешил. Думал, передумаю? Поздно, я была уже по уши в его влиянии.
— Мне казалось это романтичным, — призналась и сама слышала, как по-идиотски это звучит. Детский сад какой-то. — Предложение руки и сердца в Новый Год и Валера намекал… Я просто не правильно его поняла… Господи, какая идиотка...
— Любишь его? — спросил он вдруг, якобы равнодушно. Но я видела, что это вопрос для него едва ли не первостепенной важности. Меня прямо повело. Потому что это все, о чем я думала последние сутки.
— Нет. Не люблю. Не думаю, что я вообще правильно понимала значение этого слова все эти годы, — совершенно честно призналась я, не желая юлить. Ведь за какой-то один день рядом Дмитрий Петрович заставил меня полностью пересмотреть мироощущение. Показал, как скудно я живу. Довольствуюсь нечем. Что мои прошлые отношения – не отношения вовсе. Как сильно мужчина может желать девушку и как сильно она может желать его в ответ.
— Отлично, пчелка, — кивнул он, — На этом тема эта закрыта. Раз и навсегда. Больше мы поднимать ее не будем. Забудь.
Мне хотелось возмутиться. С чего это Дмитрий Петрович тут решает? Я все равно собиралась переговорить с Валерой и расставить все точки над «И», но его губы снова накрыли мои, будто намеренно путая мысли. Пока пальцы одной руки вернулись к массированию внутренней части бедра, я закрыла глаза, упираясь носом в ложбинку на шее.
— Вы пахните так… — оргазм подбирался все ближе и ближе. Я не могла контролировать то, что срывается с губ. Просто не ведала, что творю. — Просто так… О, мой бог… Только от этого можно кончить!
— Блядь… — взорвался мужчина, суетясь еще быстрее, словно опаздывал на поезд. Свободной рукой он расстегнул ширинку, зубами разорвал презерватив. Я лишь слышала, как что-то зашуршало… Где-то отдаленно, потому что в ушах отдавал битами пульс. — Еб твою мать, как же я тебя хочу, пчелка… С ума сойти!
Я почти кончила от его слов. Они ворвались в мою голову, словно вспышка сверхновой. Было в них столько чувств, страданий, измученности… Но он резко остановился и намеренно оттянул меня в сторону, заставляя посмотреть ему в глаза. На безопасном расстоянии.
— Я знаю, что это не романтично, Машунь, — говорить медленно и внятно давалось ему с трудом. Он нервно ерзал, подрагивал. Глаза горели безумием. Пальцы слишком сильно сжимали мои бедра. Вряд ли он ощущал, какую силу прикладывал. Его мысли были далеко. — Но вряд ли я больше могу ждать. Мне бы стоило остановиться, но я не могу. Прости, пчелка… Я бы мог сказать, что мне жаль. Но мне охренеть, как не жаль! И вообще не стыдно. Поняла меня? Я желаю тебя и ничего больше. — не знаю, какого ответа он ждал, но соображала я туго. Поэтому просто кивнула на всякий случай. Тогда он нервно сглотнул и продолжил. — Понимаю, что делаю. И я могу дать тебе все. Но не сейчас. Сейчас просто… Смотри на меня так же, как все это время.
