— А за кого? За того хмыря?
За какого «того хмыря» я даже вдаваться не собиралась в подробности. Просто промолчала, а затем на ноги соскочила, когда от удара по двери с луток белый порошок посыпался. Такими темпами этот бульдозер дверь с петель снесет, а она и так на ладан дышит.
— Идите, Дмитрий Петрович, — поторопила его я, — Все было сказано, мне добавить нечего.
Мне показалось, словно он сделал пару агрессивных шагов в сторону, потом вернулся. Послышался новый удар. Зеркало за спиной задрожало.
— А мне есть, Машунь. Мне. Есть! — рявкнул он таким голосом, будто собирался устроить мне взбучку. Я закатила глаза и приготовилась слушать, но едва не обомлела от тех слов, что потоком лились из его губ. — Встречаемся мы. ВСТРЕЧАЕТСЯ. Девушка ты моя. Де-ву-шка. Ясно? Это ты хотела услышать? Так вот, я сказал! Довольна? Легче стало?? — он замолчал, уперевшись в косяк. А у меня сердце едва не остановилось. — Машунь, золотце мое… Только открой эту гребанную дверь… Я тебя прошу…
В книгах я читала фразу, мол в секунды шока мысли разбегаются из головы, и ты не можешь сказать что-то внятное. Бред, думала наивная я. И вот сейчас тот момент, когда я вообще не могла выпалить ничего... Ничего разумного. Прямо белый лист перед глазами и обезьянка ритмично в тарелочки бьет.
Бах-бах-бах...
— Ааа… Уже не важно, — выпалила, нагло соврала. Потому так плохо стало в тот момент. Прямо весь негатив за новый год в голову ударил. Хотелось рыдать, как белуга и жалеть себя несчастную. — Раньше надо было. Вы вон с Мариночкой прекрасно вечерок провели… Я вам была не нужна. Идите вон к ней и блузу ее липкую от тела отдирайте, ага. Глядишь, чего-то и перепадет!
— Нет, Машунь. Ошибаешься. Я хочу отдирать только тебя, — протянул он совершеннейшую пошлость, но так нежно, что мозг снова впал в ступор. Обижаться? Или влюбиться? Тем временем, он хрипло продолжил: — И, желательно, чтобы блуза в этом процессе играла второстепенное значение. А лучше и вовсе не участвовала. — тишина затянулась, а затем новый удар едва не выбил дверь. И с таким гулом, что наверняка музыку "перекричал". Где, спрашивается, охрана гуляет? — Открывай, пчелка. Сама. По-хорошему! Будет потом хуже.
— Хуже? Куда уж! — прошептала я и с издевкой и явным недоверием. Нет, ну не мог он выбить дверь… Не кентавр же! Нет, нет, нет… — Дмитрий Петрович…
И тут дверь резко повалилась. Воинственный мужчина с явным раздражением на лице ворвался в комнату. Я даже моргнуть в себе силы не нашла. Вот это да. Чем не кадр из боевика? И, прошу заметить, без всяких там спецэффектов и дублеров. Только местный депутат-спайдермен в главной роли и его золотые ручки.
— Ой, мамочки…
Очнулась уже верх ногами у него на плече. Закинул, как добычу какую-то! И придал намертво.
— Домамкалась, — пробурчал он недовольно, а затем шлепнул меня по пятой точке. Звонко, громко, с душей. — Все. Домой. Хотела быть полноценной девушкой? Будь!
— Я все равно найду другую работу! — застонала я в голос. И плевать, что все вкруг смотрят. Я в баре больше никому ничего не должна. Тут посетители и похуже буянили. А мы так, немного куролесим.
— А тебя больше, — с акцентировал он, — никто не спрашивает. Все, золотце! Ты свой свободу слова упустила. Она сейчас как раз над Парижем пролетает, вместо фанеры.
— Пфф! Да ты вообще слышал что-то про феминизм, а? — ахнула я, пытаясь пнуть его в бок. Только мой слабенькой удар, был все равно, что пакетом с воздухом по скале долбануть. Мне же хуже. Кулак заныл, костяшки задрожали.
— Если для обращения на «ты» мне придется тебя периодически похищать, я только за. — замурлыкал он, как довольный кот. А я поняла, как сильно оговорилась! И заныла в слух. Нет, ну дракон же! Самый настоящий! — Романтика, пчелка. Все для тебя!
— Да ты просто… Вы! Просто… Просто… Ух! Гхм! — пыхтела я себе под нос, извиваясь, как уж на сковородке. Не знаю, каким образом Дмитрий Петрович умудрялся так держать мою юбку, что все стратегические места были закрыты. Надо уметь! Не человек, а а солянка из талантов. Почему он до сих пор депутат, а не президент? За такого кандидата я бы свой голос отдала. И не только голос. И не только отдала, а еще и отдалась.
— Оставь свои эмоции для спальни, — напевал себе под нос Дмитрий Петрович. Весело так, задорно. Даже не пытаясь звук своего бархатного и чертовски громкого баритона приглушить. А мы, между прочим, по центру зала шли. Как специально кричал, чтобы все вокруг знали, что не отец он мне. И даже не дядя. Почему мне это нравилось? — Там пожужжишь, как ты умеешь. Не трать энергию зря.
Я хотела сказать ему еще пару ласковых, как вдруг напоролась на кое-что подозрительно знакомое. Точнее, кое-кого! Этих парней я, увы, знала. Особенно того, что в красных мокасинах и с бардовой борсеткой. Армен, чтоб ему не надно было!
— Эй, — присвистнул «виновник торжества», — Ты куда мою девушку понес? А ну-ка верни домой!
Я перестала дышать, а Дмитрий Петрович вообще никак не отреагировал на подобный оклик. И все могло на этом закончится, если бы парочка парней плотной шеренгой не выстроились перед мужчиной, мешая выйти из бара. Мы ютились в узком коридоре, и парни с ВИП-зала буквально окружили со всех сторон.
— Еще раз повторяю, дедушка! — с издевкой, напыщенно отчеканил Армен. Так, словно «Бригаду» всю неделю пересматривал и сейчас себя Сашей Белым воображал, ей богу. — Девушку поставил, в сторонку отошел. Она моя.
Дмитрий Петрович нехотя остановился, поднял голову к потолку и горестно вздохнул. Не испуганно, нет. Скорее, измученно? Словно пришла точка его терпению.
— Бля-я-ядь, — с чувством рявкнул он, а затем ласково погладил меня по ножке, — Машунь, золотце. Ушки прикрой, а? Сейчас будет душевно больно. Боюсь твою нежную психику ранить.
Просьбу я не выполнила, а зря. Кто бы мог подумать, что депутат владеет таким трехэтажным матом! Клянусь, даже кавказцы офигели от того, как «дедушка» качественно их послал, а я выучила множество новых словечек. Мало ли, вдруг пригодиться?
Если переводить на русский, то Дмитрий Петрович послал «друзей» в увлекательное сексуальное приключение по самым отдаленным участкам пятой точки. Желал им счастья и здоровья крепкого. Как я поняла, последнее им пригодится, если они в сторону не отойдут. Перевод любительский, не профессиональный. Я подобным языком не владела, все на уровне догадок и интуиции.
— Вы сильно на меня злитесь, да? — промямлила я в пол голоса, когда Дмитрий Петрович вышел на улицу. Те идиоты так и остались стоять позади, растерянный, обескураженные. Судя по пустым лицам – это аут. — Не за секунду же так завелись… А казались таким спокойным! Прямо сама собранность.
— А с тобой, Машенька, — отчеканил он сквозь зубы с немым укором, — мне либо на транквилизаторах сидеть, либо упражнять силу воли. Так вот последняя у меня уже прокачана до уровня «бог». Я своего рода мастер.
— Сдерживаться вредно, — прошептала в пол голоса. Мы уже подходили к парковке. Дмитрий Петрович оставил авто не на платной стоянке, а во дворе частного дома. Будто знал, что внутри бара не на долго. — Опухоль будет. Я в одной передаче видела такое…
