— Вот в следующий раз ты будешь думать, как «забывать» рассказать про поездку. Да еще и, черт тебя дери, на целую неделю! Маш, тебе наука! — покачал головой он, старательно глядя куда угодно, но не на меня. Только вот ладошки его все еще грели мою попку. Как будто неосознанно массировали.
— Слу-у-шай, — уткнувшись носом с его шею, я жадно вобрала запах его тела. — может ну его, эти жизненные уроки? А? В другой раз, когда-нибудь…
— Не-а, Машунь, — как-то пьяно, хрипло, томно прошипел он, скользя ладонями все ниже и ниже. Еще пару миллиметров и его указательный палец попал бы в точку «в». — Не «ну, его», а «профилактические меры». Другие варианты я тебе предоставил. Они тебя тоже ведь не устраивают, да?
Ладони накрывали его мощные плечи, гладили руки. Дима был так напряжен, что я ощущала, как перекатываются мышцы. Он пах так великолепно: гелем для душа и своим собственным ароматом. Неповторимым, бодрящим, пробирающимися в самые легкие.
Вдохнув полной грудью, я застонала:
— Ненавижу вас, Дмитрий Петрович!
— И я тебя, Машунь, — прошептан он чувственно мне на ухо. Так, словно в любви признавался, а не посылал. Его ладони спустились чуть ниже, крепче сжимая мои ягодицы, немного разводя их в разные стороны. Указательные пальцы скользнули по складкам, проводя дорожку между бедер. Задохнувшись, Дима рвано затараторил, словно в бреду: — Когда ты приедешь, мы вернемся к этому разговору. Хочу, чтобы ты текла так же сильно, как и сейчас… Блядь, какая же ты мокрая!
Мужчина явно боролся с собой, а я затаилась, не желая мешать ему в принятии единственно правильного решения. Его два указательных пальца раздвинули складки, неглубоко проникая в меня, и я застонала, утыкаясь губами ему в шею.
— Но я хочу тебя сейчас, — мой голос умолял и было самой от себя тошно. Но он ничего не делал, и я сходила с ума от желания. — А «потом» будет потом…
— Еб твою мать, Машунь… Как нож в масло входит… — запричитал он себе пол нос не разборчиво, выводя узоры пальцами вокруг входа. — Нет-нет, спать.
Он не сделал ничего, продолжая гладить меня между ног. Рвано, судорожно. Будто пытался одернуть сам себя. Я медленно скользнула по его телу еще ниже, нанизывая его пальцы на себя полностью. От полноты ощущений перед глазами заплясали неоновые звезды и разноцветные огни.
— О, да… — глаза закатились от удовольствия, конечности задрожали. Я оперлась ладонями в грудь мужчины, прогнувшись в спине и тут же услышала какой-то хрип из его груди. — Только не останавливайся, медвежонок.
Свободной рукой он отвесил мне смачный подзатыльник. И было бы наверняка больно, в обычной ситуация. Сейчас же тело за секунду едва не достигло конечного пункта назначения под названием оргазм.
— Еще… — зашептала себе под нос, — Еще, пожалуйста…
— Нет! — уверенно качнул головой тот. Жаль, я не видела Диминых глаз в тот момент, все меркло вокруг. — Я сказал…
Что-то щелкнуло у меня в голове. Видимо, какой-то спасательный механизм. Рычаг, не желающий отпускать мужчину. Я нагнулась губами к его груди и провела языком по его соску. Он замер, перестал говорить, сцепил зубы. Реакция была ожидаемой. Еще в первый раз я заметила, как Дима отреагировал на такое прикосновение.
— Хватит, — приказал он, но это раззадорило лишь больше. Я жадно втянула вершинку, а затем слабо укусила. Грудь мужчины завибрировала, пальцы резко задвигались во мне. — Маша, твою налево. Я сказал: все!
Я не могла остановится. Не в тот момент. Не так. Никогда. Странное помешательство вскружило мне голову. Я просто хотела его: здесь и сейчас. Я просто хотела кончить.
Зарычав громко что-то совсем не цензурное, Дима резко перевернул меня на спину, руки оказались зажаты над ногой. Его лицо теперь было близко к моему. Серьезный, злым, как никогда. От бешенного дыхания ноздри его раздувались, а лицо стало красным, словно помидор.
— Спать, Маша! — отчеканил он по слогам. — Будь послушной девочкой.
Я знала, что ярость эта не на меня, а на себя самого. Что сам же и нарушает свои больные принципы! Абсолютно никому не нужные и идиотские! Но в тот момент, я как никогда разделала эти чувства:
— Иди к черту! Я вообще сейчас к себе поеду, понятно? Ты мне вообще не нужен. Не хочешь сексом заниматься? Другого найду!
— Ага, сейчас, — поднявшись на ноги в одно движение, Дима поправил в наглую выпирающий член в штанах. Нагнулся ко мне, а затем просто закинул к себе на плечо. Снова шлепнул по попке и направился к лестнице. — Отдыхать уже пойдем. Поздно.
Спустя минуту он кинул меня на кровать, а сам, даже не посмотрев в мою сторону, отправился в душ. Сидел там целую вечность. Спать мне совершенно не хотелось. Я подошла к двери в ванную, коснулась ручки и обомлела. Сквозь щели несло таким леденящим холодом, что ноги тут же околели.
— Ледика вам в придачу не принести, Мистер Эльза? — с издевкой прошептала я, а потом вернулась к кровати. Только для того, чтобы взять подушку с одеялом.
Спать с Димой после его выходки мне совершенно не хотелось. Принципиальный он, значит? Ну, так и я тоже! Устроилась прямо на диване, около все еще трескающихся дров камина. И заснула как-то быстро... В мечтах о том, как Дима спит там один с ледяным компрессом на паху. Так ему и надо!
…Снился мне какой-то странный сон. Будто кто-то подхватывает меня на руки, прижимает к груди, гладит волосы, целует… Тело мое приземлилось на что-то более мягкое и приятное, чем жесткий диван, а потом стало безумно жарко. Словно какой-то огромный медведь подмял меня под себя: клешнями сжал, ноги сверху закинул, так еще и мордочку на шею припечатал.
— Спи, — услышала я голос краем уха, — змейка моя любимая…
Сквозь сон я улыбнулась и поёжилась. Приснится же такое, ей богу…
Я резко очнулась посреди ночи в поту от удушающей жары. Двери в спальню были плотно заперты, около постели горел ночник с теплым мягким белым светом. Дима вдавливал меня в кровать, нагло распластавшись на моем теле в позе подводной звезды. На фоне его широкого стана, я была, как тонкая соломинка.
— Дима-а-а, — прошептала, с трудом освободив руку и осторожно похлопав ею по спине. Еле-еле, чтобы не испугать. — Димочка-а-а…
Ничего не произошло, он только протяжно хрюкнул, и я сдавленно рассмеялась. Жаль, камера далеко. Никто не поверит же. Даже он сам.
— Я пить хочу, — продолжила стоять на своем. Моя ладонь упала на его щеку, погладив мягкую кожу. Борода Димы вообще меня не отталкивала, как у других мужчин. Была мягкой, ухоженной, шелковистой… Я запустила в нее коготки и Дима нахмурился, откидывая голову в сторону. Теперь я видела выражение его лица, когда, все еще не теряя надежды на глоток кислорода, взмолилась: — Ведме-е-ежонок?
На губах его сквозь сон появилась по-детски счастливая улыбка. Я победно хмыкнула.
— Нравится, тебе, значит прозвище… — коварно подметила. А потом подумала, что, по факту, он просто мог видеть сон о чем-то другом и даже голоса моего не слышать. — Все равно привыкнешь, дорогой... А когда привыкнешь, я что-то новенькое придумаю, ага! Как тебе «зайчик»? И, о! «Котя»? Аж дрожь берет, брр!
