Замерев на месте, я обняла себя руками. Потому что на улице была пурга, а Дима вытащил меня из клуба без верхней одежды. Окинув меня быстрым взглядом, он снял с себя пальто. Думала, накинет мне на плечи. Куда там! Заставил продеть руки и застегнул на все пуговицу, под самую шею.
— Нам надо поговорить, — выдохнул он устало. Так близко, что я чувствовала вкус табака на своих губах. Ментолового. Не знала, что он курит…
— О чем? — спросила я, пребывая ровно в том же расположении духа: словно кто-то все силы высосал. — О том, как целую неделю тебе было на меня похрен, а сейчас вдруг осенило?
— Похрен, блядь, — засмеялся тот нервно. Сделал шаг назад, достал из кармана пачку сигарет. Та оказалась пуста, и он отшвырнул ее в сторону, безбожно матерясь. А затем и вовсе взорвался, оглушая парковку: — Маша, я нахрен признался тебе в любви!
— А потом опять пропал! — в тон ему закричала я, — Разве это не признак того, что ты просто ляпнул лишнего на эмоциях?
— Я похож, — процедил он по слогам угрожающе, — на человека, который разбрасывается подобными признаниями?
Мне стало нечем дышать, когда он снова поравнялся со мной, но все равно нашла силы выдохнуть:
— Если бы я не написала тебе тогда, ты бы не сказал… п-одобного.
— Неделька в тишине должна была пойти тебе на пользу, — Дима внимательно осмотрел меня с ног до головы, недовольно качая головой. — А получилось, как всегда.
— Это ты про беременность какой-то телки? — выгнув бровь, я внимательно уставилась на него, ожидая объяснений. Дима чертыхнулся и отвернулся. — И когда ты собирался мне сказать??
— Маша, у меня есть прошлое, — пояснил он, как малому дитя: по слогам и медленно. — Я спал с другими женщинами до тебя. И…
Он замолчал. Мое горло будто сжали в кулак, но я нашла в себе силы проскрипеть осипшим голосом:
— И… какая-то из них залетела?
— Да. — наконец признался он и меня кто-то словно ударил под дых.
Это было больнее, чем пощечина Валеры. Больнее, чем все на свете. Знать, что кто-то носит под сердцем ребенка мужчины, которого ты любишь. Я зажмурилась, сжала пальцы руки и ноги. Мне так хотелось просить его бросить эту девушку. Так хотелось умолять выбрать меня… Но, могла ли я? Имела ли право? Конечно, нет.
— Дим, — я задыхалась, умирала в тот момент каждой клеточкой тела, — Ты должен остаться с ребенком. Создать семью. Так… правильно.
С губ сорвался стон, когда знакомые и такие родные руки сжали мои предплечья, сильно встряхнув.
— Что ты такое несешь, Машунь? — с каким-то странным испугом, остервенением, безысходностью протянул он. Тело мое покрылось мурашками. Такого Диму я видела впервые. — У нее маленький срок, пока невозможно даже тест ДНК сделать. Откуда я знаю, что это от меня? Я по-твоему совсем придурок, который почти к полтиннику предохраняться не научился?? Столько таких до нее было! К тому же, даже если и от меня… Мы что, в каменном веке? С хера ли я должен жениться на ней из-за ребенка... Существует раздельная опека.
— Ну, — я шмыгнула носом и наконец нашла в себе силы посмотреть на Диму. Его карие глаза отражали такой спектр эмоций: нежности, желания, растерянности… — ты же как-то встречался с ней раньше. А ребенку нужен отец.
— Я много с кем «встречался», — мягко прошептал он, немного надрывно. Я прикусила губу, чтобы не разрыдаться, но все равно хлюпала носом и вздрагивала. Тогда Дима резко прижал меня к себе. Так сильно, что стало нечем дышать. Одна его рука разместилась на талии, пальцы другой проникли в волосы, немного их сжимая. Он будто боялся, что я буду сбегать. — Машунь, я не знаю, поймешь ли ты меня… Это звучит дико и вообще не адекватно.
— Лучше, чем не говорить ничего, — мягко поправила его я, сдаваясь. Позволяя себе обнять мужчину. Даже если сейчас он скажет, что уходит навсегда. Эти объятия будут греть меня всю оставшуюся жизнь.
— Для меня все началось не в этот Новый Год, а намного раньше, — с осторожностью проговорил он, делая большие паузы. Пытаясь почувствовать мою реакцию на каждое предложение. — В первый день учебы Валерки в вузе. Ты была в том красном платье. Такая безумно красивая, аж дух перехватило. Никогда не верил, что можно запасть на кого-то с первого взгляда, но случилась ты.
— Дим, — слезы таки сорвались, делая рубашку мужчины мокрой. Это было слишком мило для него! Слишком откровенно!
— И, — продолжил тот, нервно, сбивчиво, — я немного… эмм… помешался на тебе. Начал капать информацию… Меня прямо заклинило. Но ты была слишком маленькая. Такая нежная, невинная, безумно трогательная… Как фарфоровая куколка. Я не хотел просто портить тебя и медлил. Не знаю, почему. Боялся сделать больно? Думал, что пройдет? — он резко вдохнул, придавив меня к себе намертво. — А потом Валера привел тебя в дом, и вы начали встречаться. Это далось мне намного тяжелее, чем я могу передать словами.
— Ты поэтому совсем за ним не следил? — пискнула я, — Когда Валера якобы был со мной?
— Не хотел ничего знать, — согласился тот, кратко кивая. Повисло недолгое молчание. Снег мягкими хлопьями валил на нас, но было так сильно тепло… Так невероятно хорошо. Я чувствовала ладонями мощь спины Димы. То, каким напряженным он был в тот момент. Как вдруг он резко отстранился, поддел мой подбородок, заставляя смотреть в его глаза. — Я не знаю, мой это ребенок или нет, Машунь. Но если мой… Никакого аборта быть не может, это грех. И… Не могу просить тебя о таком, но и не попросить не могу.
— Говори уже, — поторопила его я, умирая от нетерпения и неопределенности.
— Хочу, чтобы ты была моей девушкой. Чтобы бы жила со мной, пчелка, — он нежно погладил мою щеку, заправив выбившиеся локоны за ухо, — Я никогда это никому не предлагал. Тот дом… Я строил его с наивной надеждой, что однажды смогу привести в него тебя. — большой палец Димы очертил контур моих губ, немного путая мысли. — Все, что было раньше… Это просто секс. Сейчас я хочу большего. Намного большего.
Что-то совершенно непередаваемое творилось от его слов внутри. Словно тайфун, скручивающий в узел все органы! Бабочки в животе грозили вспороть желудок, а легкое покалывание в конечностях превратилось в мощные разряды электричества.
— Знаю, ты маленькая еще совсем, — продолжил Дима нежно, — все это для тебя слишком. Тебе бы гулять, веселиться, не думать не о чем… Но я бы хотел, чтобы ты прошла со мной через все это дерьмо… Через сына, которого я готов просто убить теперь, и через бабу, которая уверяет в беременности. Ты нужна мне, Машунь. Очень.
Нервно сглотнув, я облизала пересохшие губы, не в силах поверить, что все это происходит со мной. Что Дима произнес самую длинную речь за всю историю нашего с ним общения!
— Я думала, ты ненавидишь меня, — озвучила свои мысли. — Ты ведь даже не смотрел на меня, Дим. Как будто, я мебель. Причем, довольно таки отстойная.
— Потому что если бы я посмотрел, — честно признался он, неотрывно глядя на мои губы, — уже не смог бы отвернуться, Маш. И я не хотел уводить девушку у сына. Кто бы знал… Ты бы давно уже была моей!
