Второй термин, «благословление», в XI–XVII веках также обозначает нечто передающееся по завещанию. Происходя от глагола «благословить», он вбирает в себя целый букет смыслов, проясняющих взаимоотношения между троном и собственностью царя (см. такие глаголы, как «благословлять», «завещать», «передавать» и «делить семейную собственность»). В завещании Ивана Грозного (1579) это слово употреблено в двух значениях: царь передает власть на свои земли (Московию) старшему сыну; завещает уделы жене и другому сыну. В XVI веке уделы уже составляли часть владений царствующей фамилии, которая состояла из сыновей, братьев и жены монарха. Любые владения, принадлежавшие человеку вне этого круга, являлись не уделом, не наследственным имением, а пожалованием, сделанным государем, и, как любое другое владение, в случае необходимости подлежали возврату.
Это верховное право монарха пытались оспорить в 1606 году, когда бояре и дворяне, воспользовавшись слабостью положения Василия Шуйского, заставили его поклясться, что он не будет изымать ничье имущество без судебного разбирательства. То же условие было включено в договор 1610 года о призвании польского королевича Владислава на русский престол. Требуя от власти сохранить за ними земельные владения на правах узуфрукта, русские дворяне подтверждали, что конфискация их имущества была в то время обычной практикой. В XVII веке произошло изменение норм, что особенно заметно по Соборному уложению 1649 года, которое закрепило понятие частной собственности на землю. В то же время упрочение системы «пожалование за служение» не давало рассматривать вотчины как частную собственность в подлинном смысле слова. К неустойчивости частной собственности добавлялась неизменная практика изымания и перераспределения земли по прихоти монарха.
Таким образом, царь распоряжался государством как своим уделом, своей семейной собственностью. Нам понятно, почему Иван IV отказывался называть «братом» шведского короля, ведь он ставил себя выше Густава в иерархии верховных правителей: если дед скандинавского монарха не владел никаким королевством, русское государство принадлежало предкам Ивана уже не один век – dominium domini (владение господина, удел государя). Не будем забывать, что, хотя преемственность и выступает неотъемлемым элементом любого государства и хорошо знакомым современному человеку явлением, на Руси она была совершенно неизвестна, и на протяжении всего XVII века каждый новый царь, восходивший на престол, должен был всякий раз заново подтверждать существующие международные договоры. Ведь, как объяснял Иван IV, государь при любых обстоятельствах больше государства.
ЦАРСКИЕ ХОЛОПЫ
Крестьяне и служилые люди в челобитных царю должны были обозначать себя с помощью четко установленных формул. Эти формулы сближали отношения царя и придворных с отношениями семейного, домашнего типа. В XVII веке крестьяне были обязаны добавлять к своему имени, которое в знак смирения давалось в уменьшительной форме, слово «сирота» (если челобитчиком был мужчина), либо «сиротина» или «раба» (если женщина). Термин «сирота» уже не одно столетие обозначал человека, у которого, как и у холопа, нет ничего за душой. С конца XV века придворные в обращении к великому князю начали именовать себя холопами. Даже если де-юре не все служилые люди в XVI веке подпадали под категорию «холопов», оборот «твой холоп» уже повсеместно использовался в прошениях, которые посылали царю служилые люди, крупные бояре и мелкопоместное провинциальное дворянство, и так продолжалось в течение всего следующего века. Данный оборот, равно как и раболепие московитов перед царем, утвердили у путешественников-иностранцев чувство превосходства по отношению к России, которая часто характеризовалась ими как отсталая и варварская страна. Поэтому необходимо прояснить причины использования этого оборота и его контекст, избегая высокомерно-предубежденного взгляда. Холопов как таковых отличало две особенности: у них было местное, а не иностранное происхождение, и нередко ради погашения долгов они сами продавались в вечное и наследственное рабство. В большинстве своем они оставались самой бесправной категорией подданных, хотя некоторым выпадал иной жребий: в награду за службу им на правах узуфрукта выделялись земли. В XV веке они представляли самую многочисленную группу среди тех, кто выиграл от перераспределения уделов, став, таким образом, одним из источников формирования будущего дворянства. Другие от чисто домашней службы переходили к выполнению различных обязанностей в местных инстанциях княжеского удела (судьи, управляющие и т. д.). Холопы, находившиеся в собственности у великокняжеской семьи, регулярно пополняли ряды придворных, составляя также значительную часть центрального правительственного аппарата. Случалось, что их положение менялось и они переставали быть холопами, но де-факто все равно оставались рабами великого князя. Переход от домашней службы к административной деятельности стал одной из причин повсеместного распространения оборота «твой холоп». Эволюция этого сословия высвечивает контраст между развитием России и, скажем, Германии, где эволюция служилых людей (де-юре крепостных) вела к их освобождению. Для России же характерен расцвет подчиненных отношений между царем и знатью, в том числе князьями и боярами. Не следует упускать из виду реальные отношения царя с подданными, проступавшие в языке, сфокусированном на слове «холоп», равно как и права, которые имел на них хозяин. В XIV–XV веках в Северо-Восточной Руси (Москва, Нижний Новгород, Суздаль, Владимир, Тверь) князья сохраняли за собой право распоряжаться жизнью и смертью своих холопов, которые были для них не чем иным, как частью имущества. Соборное уложение 1649 года, где в последний раз были зафиксированы законодательные нормы, касающиеся холопов (это сословие исчезнет в начале XVIII века), запрещало помещику убивать холопа, но соответствующая статья (глава XX, ст. 22) не предусматривала никакого наказания тому, кто нарушит закон, и это заметно снижало его эффективность.
ПОЧЕМУ РУССКОЕ ДВОРЯНСТВО НЕ БУНТОВАЛО?
Было бы ошибкой думать, что амбиции царя всегда реализовывались. Оборот «твой холоп» не помешал плебсу поднять ряд крупных восстаний, а боярам и служилой знати – сохранить определенную самостоятельность. Некоторые известные историки придерживаются мнения, что оборот «твой холоп» имеет скорее метафорический характер. Впрочем, даже метафора дает представление об истинном положении дел и влияет на ход событий. Например, авторы «Акта о клятвенном отречении» 1581 года, объясняя, почему Филипп II Испанский утратил всякие права на семь северных провинций Нидерландов, обратились именно к этой метафоре, правда, лишь для того, чтобы сходу его отвергнуть: «Мы подданные, а не рабы [холопы]», – говорят они, выбирая совершенно иную линию поведения, нежели русское дворянство. В этом смысле суть метафоры «твой холоп» состоит в игнорировании русским дворянством принципа «священное право на бунт», который – со смерти Генриха II (1559) и до начала самостоятельного правления Людовика XIV (1661) – побуждал французское дворянство бороться с «тиранией», и хотя речь шла скорее о сословных интересах, звучали уже и собственно политические лозунги о совещательном и представительном характере монархии.
Отсутствие бунтов русской элиты не поддается простому объяснению. Причины назывались самые разные, например: сакрализация монарха; вынужденная служба элит, чье социальное положение и доходы полностью зависели от царя; отсутствие частной собственности и каких-либо формальных рамок, ограничивающих власть монарха; слабость городов; подчиненное состояние Церкви. Все это привело к такой разобщенности служилого «класса», что еще в XVIII веке у царя оставалось достаточно рычагов, чтобы, преследуя собственные интересы, делать ставку на одни слои дворянства в борьбе с другими. Правда, до начала XIX века было совершено три попытки обуздать деспотическую власть монарха (в 1606, 1610 и 1730 году), но это всё исключительные случаи, имевшие место тогда, когда русский трон оказывался пустым, а легитимность того или той, кто тщился его занять, вызывала сомнения. В 1606 году, как уже говорилось выше, часть элиты выдвинула требования, направленные на ограничение самодержавной власти боярина Шуйского. В 1610 году те же условия ставились королевичу Владиславу, но ему было не суждено взойти на русский престол. И наконец, в 1730 году императрице Анне Иоанновне пришлось принять «Кондиции», навязанные ей кучкой аристократов; однако спустя неделю, при поддержке большинства дворянства, она взяла назад свою клятву и наказала инициаторов этой затеи. Что до Шуйского и Владислава, то они не были царями по рождению. Первый хоть и принадлежал к одному из самых высокородных семейств России, тем не менее являлся «холопом». Второй был сыном польского короля, католиком и наследником власти, привыкшей активно взаимодействовать со шляхтой. Они не «наследовали» корону от царя, Божьего помазанника, их назначали такие же, как они сами, холопы, которые могли ставить им условия. Как видим, освободительного пыла русских элит хватило только на эти три попытки, и до восстания декабристов 1825 года он больше не проявлялся.
